Великая война без ретуши. Записки корпусного врача - Василий Кравков Страница 102

18 февраля. В ночном нападении немцев на один из участков 46-го полка противнику достался порядочный трофей: сцапано в плен наших «православных» 177 чел[овек], убито 30, ранено около 128 чел[овек], из офицеров пропало без вести — 3; кроме того, забрано у нас еще 7 пулеметов!! В какой-то литературно-беллетристической форме отобразят сие происшествие наши официальные сообщения?! […]

22 февраля. Погожий денек. На позициях оживилась пальба, по ночам усиливающаяся. Полнолуние.

Продолжает формироваться 19-я Сиб[ирская] дивизия, выделяемая из полков 12-й и 13-й Сибирск[их], а также 23-й дивизии. Писанины и всяких распоряжений по этому случаю и вообще, носящих все обычный специфический характер какого-то саботажа и сплошных спинномозговых судорог, такая уйма, что для малодушного человека в моем положении есть с чего в отчаянии повеситься… Но я верным остаюсь своему лозунгу «терпение и время» и в периодических «срочных» донесениях по санитарной части о формирующейся дивизии лаконически уведомляю, что все у меня идет «нормальным» ходом! «Нормальным» — понимай, конечно, истинно русским ходом: в соответствии с существующими условиями транспорта, снабжения, снаряжения, и, в конце концов, общей политико-экономической конъюнктурой ^[850] — общим развалом!! […]

23 февраля. Метель и гололедица. Рано утром поехал в автомобиле на Литвинув ^[851], ч[то]б[ы] из него уже на лошадях объехать нек[ото]рые части и учреждения 23-й дивизии. За Подгайцами, в 4–5 верстах от Литвинува, автомобиль застрял в снегах, и я вынужден был кое-как добраться до места стремления в случайно обгонявших меня розвальнях. В Литвинуве, пока запрягали лошадей, зашел в халупу; в одной половине ютится, забившись в угол ее, потесненная поселившимися солдатиками галицийская беднота — дед, бабушка, отец, мать и несколько ребятишек — исхудалые, бледные, запуганные, глядящие какими-то тенями… В другой, «чистой» половине — заведующий хлебопекарней капитан (из гвардейцев, но «категорный» — врачебной милостью!!) с супругой, одетой по последней моде, чувствующей себя, очевидно, очень весело и разучивающей роль для готовящегося к постановке в дивизии спектакля «Аз и ферт». На столе у них и варенье, и печенье, и всякие деликатесы…

В помещении перевязочн[ого] отряда и обозных — следы вчерашней катастрофы от налетевшего немецкого аэроплана, к[ото]рый выбросил бомбу и жарил из пулемета. А что будет с началом военных действий у нас на фронте? Мне рисуется в ближайшем будущем препоганая для нас перспектива: немцы нас удушат облаками газов и искрошат нас своими адскими орудиями с напущенных на нас целых эскадрилий аэропланов.

Через «Попову гуру» перевалил в Сюлко ^[852], где расположился штаб дивизии и живет временно исполняющей] должность «комкора» генерал Кордюков ^[853] — пьянчуга, весьма скорбный головой, но настоящий Левиафан по части половых устремлений — валандается открыто с своей объявленной им «невестой» ^[854]. И черт бы с ними — пусть бы занимались своими павианскими утехами, если бы не страдало от того дело, но… «невеста» его уж слишком стала вмешиваться в недолженствующие ее касаться сферы деятельности, и главным образом это засилье больно переживается дивиз[ионным] врачом Скворченко — человеком на своем месте вполне. Какое-то проклятие тяготеет над русским человеком: чуть он сделается начальством, почувствует себя «царским слугой» так норовит как можно больше давать себя чувствовать своим подведомственным, и что всего ужаснее — такое явление наблюдается и в среде ученых людей, в среде педагогической и духовной! Садическое стремление к издевательству над подвластными! Сам же возвышается в своих собственных глазах до степени сверхчеловека, давая простор своим хамским инстинктам и самодурству, по чисто животным мотивам беря себе все плюсы своего официального положения и все-все, что только может своим безнаказанным иммунитетом себе сцапать ценой угнетения безответных людей, нищих духом… Созерцаю отвратительную картину суетящихся «крупных и мелких бесов», для к[ото]рых боевой лозунг — не «все для войны», а «все от войны»!! […]

Слухи, что приезжает на фронт «Сумбур-паша» принц Ольденбургский; думаю, что сей сатрап до нашей дыры не доедет; какой расчет ему ломаться по позициям, когда со всеми удобствами он может узреть «блестящий» вид армии в лучшей обстановке, но ближе к своему салон-вагону? […]

26 февраля. Прелестная погода, хорошо накатанный санный путь. Отправился в объезд района 12-й Сибир[ской] дивизии; побывав в Потрох, куда прибыла недавно Ксениинская летучка, в Шумлянах ^[855], где расположился штаб дивизии, в восточной окраине Ставентына у Ляса Кобыла на высоте 416, где 48-й стрелковый полк в резерве, наконец — у Краснолесья на высоте 437, где на позициях 46-й стр[елковый] полк, составляющий правый фланг дивизии и образующий стык с 23-й дивизией. «Начдив» Архипович ^[856], хотя и Генерального штаба, но человек весьма скромный, обстоятельный и добросовестный работник — почти ежедневно посещает окопы, где иногда и заночевывает; кавалер двух «Георгиев»; его спартанизм меня пленяет.

В 48-м полку, пережившем нынешней ночью с прочими полками дивизии тревогу по части взрывания всяческих «камуфлетов», «morituri» ^[857] устроили мне громкий обед с музыкой […]

28 февраля. День моего тезоименитства! Проснувшись ночью, около 2 часов, услышал ужасающую канонаду: палили неистово и из орудий, и из пулеметов, и ружей, и минометов; такой интенсивной массовой стрельбы я не припомню чуть ли не с октября 1916 года. Поздно взошедшая луна светила мне в окно хаты; не хотелось мне вставать и одеваться, ч[то]б[ы] сходить на разведку в штаб; почитавши в постели газету, в 3 я заснул, канонада же без умолку продолжалась. Оказывается, немцы повели сильное наступление преимущественно на полки 12-й Сиб[ирской] дивизии, а также и 23-й. По всему видно, что результаты для нас мало представляются утешительными. О количестве потерь узнаю завтра-послезавтра. […]