Древний город. Религия, законы, институты Греции и Рима - Нюма Дени Фюстель де Куланж Страница 101

Чем дальше, тем больше философы уклонялись от участия в общественных делах. Сократ еще исполнял обязанности гражданина; Платон пытался работать на государство, внося изменения. Аристотель, более беспристрастный, ограничивался ролью наблюдателя; государство для него было объектом научных исследований. Эпикурейцы не уделяли внимания общественным делам. Не вмешивайтесь в них, говорил Эпикур, если только к этому вас не принудит какая-нибудь высшая власть. Циники не желали быть гражданами.

Стоики явились продолжателями платоно-аристотелевской линии в философии. Зенон, Клеанф, Хрисипп написали множество трактатов об управлении государством. Вот что сообщает нам один из древних писателей об их доктринах: «Зенон в своем трактате об управлении задался целью показать нам, что мы не являемся жителями такого-то дема или такого-то города, имеющего свои законы, а будто все мы принадлежим одному дему, или одному городу, и являемся согражданами». Стоики утверждали, что все люди граждане космоса как мирового государства. Из сказанного видно, как далеко ушли в своих рассуждениях философы со времен Сократа, который еще считал себя обязанным, насколько возможно, почитать богов государства. Даже Платон не видел другой формы управления, кроме существовавшей в то время. Зенон не признавал делений, установленных древней религией. Он верил в единого Бога Вселенной и в мировое государство, в котором живет весь человеческий род.

Стоический космополитизм уравнивал перед лицом мирового закона всех людей. Как стоицизм отвергает религию города, так он отвергает и рабство. Он не желает, чтобы человек приносился в жертву государству. Он четко определяет, что в человеке должно оставаться свободным. Он объяснял, что человек должен найти в себе самом долг, добродетель и награду. Стоицизм не запрещал человеку заниматься общественными делами, он даже призывал его участвовать в них, но в то же время предупреждал, что основные силы он должен направить на собственное совершенствование и что каким бы ни было государственное управление, его совесть должна оставаться свободной. Этот принцип, на который древний город никогда не обращал внимания, должен был со временем стать одним из самых священных правил политики.

Люди начинают понимать, что существуют другие обязанности, помимо обязанностей в отношении государства, другие добродетели, помимо гражданских. Древний город был настолько могущественным и деспотичным, что человек отдавал ему все свои силы и помыслы. Город был для него образцом красоты и заботы, и только ради него следовало совершать героические поступки. Но Зенон объяснил, что существует достоинство не только гражданина, но и человека; что помимо обязанностей перед городом у человека есть обязанности перед самим собой, а высшая заслуга состоит не в том, чтобы жить и умереть за государство, а в том, чтобы быть добродетельным и угодным богу. На первый план выдвигаются личные добродетели, задвигая общественные на второй план. Поначалу шла борьба с общим падением нравов и деспотизмом, но постепенно новые идеи настолько укоренились в умах, что стали могущественной силой, с которой было вынуждено считаться любое правительство; следовало изменить правила политики, чтобы освободить место для новых правил морали.

Так постепенно изменились верования; общественная религия, основа города, исчезала, а вместе с ней и тот общественный строй, каким он был в понимании древних. Люди незаметно отошли от строгих правил и прежней формы правления. У людей появилось стремление к единению, к укрупнению сообществ; это было общей тенденцией на протяжении двух веков, предшествовавших нашей эре. Правда, плоды подобных переворотов созревают очень медленно, но мы увидим, изучая римское завоевание, что события развивались в одном направлении с этими идеями, имели ту же тенденцию к разрушению древнего общественного строя и к созданию новых форм правления.