История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель Страница 100

Я весьма сожалею о том, что мне приходится об этом говорить, но эти люди не являются моими слугами; быть может, они слуги дьявола. Я уже приказал им отказаться от своих бесполезных и неправедных взглядов и предстать [передо мной], но поскольку они этого боятся, то могут уйти и [вместо этого] принять участие в обороне Багдада или же разойтись и вернуться к выполнению назначенных им [обязанностей]. Что же это за мусульмане, которые продолжают не подчиняться приказам? Будь на то воля Всевышнего, и я предам земле не только тело одного из них, а убью их всех.

Из своего лагеря, расположенного в районе боевых действий, великий визирь направил ультиматум: если мятежники откажутся к нему присоединиться, он разберется с ними после того, как военная кампания будет закончена.

Восстание Абаз Хасан-паши немного отличалось от предшествующих ему восстаний анатолийских кавалеристов. Его предшественники выражали свое недовольство в традиционной форме, настаивая на своей верности султану и выражая свое презрение к его слугам, на которых они возлагали ответственность за все проблемы, с которыми сталкивалась империя. Несмотря на отказ Мехмеда IV признать его требования, Абаз Хасан не захотел стать частью истэблишмента. В его намерения входило создание своего собственного государства: «Отныне считайте нас непримиримым противником, таким, как шах Ирана. Они [султан] получат Румелию, а мы Анатолию». Столь радикальное заявление было тем более опасным по причине того, что оно было адресовано молодому и неопытному султану, причем в тот момент, когда его великий визирь и большинство верных войск находились далеко от столицы.

Абаз Хасан-паша и его люди закрепились неподалеку от Бурсы. Как глава альтернативного правительства, он установил нечто похожее на провинциальную администрацию, назначив своих соратников на посты тех губернаторов, которые принимали участие в кампании под предводительством Кёпрюлю Мехмеда, и, под предлогом снабжения армии, забирал у местных жителей продовольствие. По требованию Кенан-паши жители города Бурса собрали оружие и продовольствие, но, поддерживая контакты с Абаз Хасан-пашой, они снабжали и его войска. Это еще больше разгневало султана Мехмеда, который искал правовые основания для того, чтобы считать хуже неверных тех, что отказался воевать против немусульман и поддержал мятеж. Когда церковники отказались дать фетву, султан решил обойтись без нее и объявил общий призыв взяться за оружие и покончить с мятежниками. Губернатору Диярбакыра, Муртеза-паше, было приказано взять на себя командование силами по подавлению мятежа, состоявших из тех, на чью лояльность все еще можно было рассчитывать. Это были войска восточных провинций: Диярбакыра, Эрзурума, Алеппо и Ичила (включавшего в себя Киликию и Кипр), а также вождей курдских племен. Указы правительства убеждали население Малой Азии в том, что порядок будет восстановлен. Кроме того, теперь в присутствии султана запрещалось критиковать великого визиря. Способность правительства оказывать сопротивление мятежникам уменьшилась, когда Кенан-пашу убедили принять вызов, брошенный Абаз Хасаном — войска, направленные из Стамбула на защиту прибрежного городка Гемлик, расположенного на дороге в Бурсу, сумели уничтожить некоторое число людей Абаз Хасана, когда они подошли к Муданье, но чтобы отомстить за эти потери, тот направил туда дополнительные войска. Поэтому верным правительству силам пришлось отступить и, переправившись через Мраморное море, отойти к Стамбулу. Чтобы защитить столицу, они закрепились в Усюодаре и установили там пушки, как это было девять лет тому назад, во время мятежа Гюрджю Абдулнеби.

Все ожидали появления армии мятежников, и в регионе царила суматоха. Люди превращали свои дома в крепости, а те, кто жил на побережье Мраморного моря, отсылали свое движимое имущество на хранение в Стамбул и заблаговременно собирали урожай в своих садах и огородах. Участились грабежи, и повсюду распространялись слухи. Ненависть к Кёпрюлю Мехмед-паше становилась все более очевидной и охватывала все больше и больше людей. По мнению Мустафы Наима, большинство людей надеялись на то, что победу одержит Абаз Хасан-паша, в особенности на это надеялись проповедники, которые после высылки на Кипр их лидера Юстювани Мехмеда-эфенди только укрепились в своей непримиримой позиции по отношению к Кёпрюлю Мехмеду. Некоторые из них открыто утверждали, что Абаз Хасан является «восстановителем веры одиннадцатого столетия [по исламскому календарю]», мессианской фигурой, которая пришла, чтобы возродить основы религии в ее пророческой традиции.