Клады Отечественной войны - Александр Косарев Страница 100

Посомневавшись не более пяти минут, я вновь пододвинул к себе карту и уверенной рукой внёс в список ещё четыре реки. Вписал саму реку Свиную, реку Добрую, приток реки Лупы у деревни Синяки и для верности второй приток Лупы — Комаровку. Затем вновь перечитал весь список. Не было ни единой более или менее существенной зацепки, которая помогла бы выделить из всех этих речек ту одну-единственную, заветную. Практически возле каждого моста неоднократно происходили крупные заторы французских обозов. Почти в любом подобном месте налетали на них казачьи отряды, поливая возниц свинцом и утаскивая их в плен арканами. К тому же вблизи многих переправ были устроены либо подъездные насыпи, либо мельницы, либо защитные земляные валы, позволяющие избежать наводнений во время весеннего половодья. Чтобы выбрать для подробного электронного обследования один или два наиболее подходящих места, мне следовало безотлагательно выехать в район города Красного и произвести тщательнейший осмотр всех намеченных целей и полигонов.

Я встал из-за стола, подошёл к окну и долго смотрел на заваленную сугробами улицу. С одной стороны, ехать нужно было прямо сейчас. В таком случае я как бы оказывался на месте г-на Ковалевского со товарищи, которые зарывали свои бочонки именно в такую преотвратную погоду, размышлял я. Но, с другой стороны, места старых раскопов можно будет увидеть, только когда сойдет снег, но ещё не вырастет трава. Последнее соображение перевесило все прочие доводы, и выезд на полевые работы я предварительно наметил на конец апреля. К этому времени (я знал об этом ранее) в Смоленской области уже сходит снег, но маскирующий все подробности травяной покров не успевает вырасти выше 10-12 сантиметров.

До выезда в «поля» времени было много, но какой-либо уверенности в правильности выбора направления в поисках у меня не было совершенно. Оставалось какое-то тягостное ощущение незавершённости и слабости выявленных поисковых ориентиров. Гребли, Грабли, Гребешки, — крутилось у меня в голове, — вот тоже мне дурацкая загадка. Возможно, истинное значение этого слова и недалеко подвинет нас в расследовании, но, во всяком случае, несомненно, укажет на то место, где проводились поиски в 1820 году. Во всяком случае, можно будет понять, на какой же именно реке производились первоначальные раскопки. Но что же оно означало в оригинале? Никаких озарений по этому поводу не приходило, и оставалось только ждать, ждать, и ещё раз терпеливо ждать...

Впрочем, ожидание надолго не затянулось — неожиданный телефонный звонок, прозвучавший поздним вечером 17 марта, разом вывел меня из состояния пассивности.

— Александр Григорьевич, — срывался в трубке голос моего соратника по поисковым вопросам, — свершилось! Теперь я точно знаю, что такое Гребли, и какое они имеют отношение к двум бочонкам! Как встретимся, я вам всё расскажу!

Неделя ожидания встречи пролетела мгновенно, и вот наконец раздался долгожданный звонок в дверь. Через несколько минут, когда гость разделся и уселся за стол, я ловко подсунул ему заранее раскрытый на нужной странице атлас Смоленской области.

— Ну и где же ваши «гребли-грабли»? — спросил я, едва сдерживая волнение.

— А вот они, — уверено ткнул он пальцем в речку Вешесна. — Но, разумеется, на современной карте ничего такого мы не увидим, но в доказательство моей теории я привёз карту 1817 года. Вот видишь? — протянул ко мне гость небольшой листок старинной карты, изображающей ход одной из битв кампании 1812 года. — Если ехать от Смоленска к Красному, то именно вблизи узенького мостика через Вешесну французские колонны ожидал неприятный сюрприз. В некотором отдалении за переправой их уже ожидала засада генерала Милорадовича, который решил отличиться перед государем столь дерзкой выходкой. На каком-то этапе его план удался. У тесного мостика через, в общем-то, совсем неширокую речку скопилось громадное количество войск и экипажей, которые быстро запрудили площадь в несколько гектаров. Но, на счастье французов, вверх по течению данной реки была устроена плотина, за которой разливался приличных размеров пруд.

Обнаружив плотину, солдаты коалиционной армии и транспортные колонны, естественно, повалили туда, благо от моста данная «гребля» была на расстоянии всего в четверть километра. Милорадович был отброшен от дороги, и движение по трассе возобновилось. Считаю, что речь идёт именно об этой плотине, ведь всякая гребля — это то, что нагребли, т.е. насыпали. Большое скопление повозок — это раз, — принялся загибать пальцы мой собеседник, — кровавая стычка с нашими войсками, в которой могли быть убиты лошади кассового фургона, это два. Далее мост через реку, близкая к нему насыпь, да и сама плотина как удачно подвернувшийся ориентир. Ведь именно об этом месте мог говорить Ковалевский на допросе. К тому же Вешесна не так далеко от самого города Красный, всего в десяти верстах.

Так что эта местность относилась именно к этому городу, а не к Смоленску. И самое-то замечательное, — предупреждающе поднял гость указательный палец, — припомни-ка быстренько, откуда был родом поляк Петрашкевич?

— Откуда... родом? — недоумённо переспросил я его, совершенно не понимая, какое это может иметь отношение к нашему поиску. Кажется, он был не из Красного. Откуда-то из провинции...

— Он был писарем Мерлинской волости! — перебил меня собеседник. — А где у нас то самое Мерлино? Да вот же оно, — вновь постучал он пальцем по тому же месту на карте, — стоит всего в километре от этого моста и от этой насыпи. Ты понимаешь теперь, почему Ковалевский отыскал именно его, этого Петрашкевича? Да потому что он, этот писарь, жил как раз вблизи того места, где были зарыты бочонки, и мог, как местный житель, что-то там такое делать вблизи прудовой плотины, не опасаясь разоблачения.

— Гениально, — только и смог произнести я в ответ, — просто потрясающе! Теперь всё кажется более или менее ясным. Нападение Милорадовича на головную часть обозной колонны, кассиры, свернувшие к плотине, в ужасе прячут бочонки вблизи насыпи. Сами они частично гибнут при обстреле, а частично попадают в плен. Живых кассиров утаскивают казаки, а уж затем французы делают прорыв и пробивают себе дорогу. Но они ничего не знают о золоте и скорее торопятся попасть в Красный. Обретя свободу через несколько лет, Ковалевский ради конспирации поселяется в городе, но то и дело появляется вблизи Мерлино. Проверяет, целы ли его бочки, и заодно ищет напарника из местных поляков... просто гениально. Решено, как только земля подсохнет — поеду в Мерлино, пощупаю, что лежит в этой плотине, или, как вы её называете, «гребле».

Читатели, наверное, сейчас подумали, что через какой-то месяц я уже грёб золото лопатой. Ах, если бы всё было так легко и просто, то все старинные клады уже отыскали бы, причём задолго до меня. На самом же деле история о таинственных «Гребешках» ещё только-только начиналась.

Поиски, я имею в виду работу непосредственно на местности, удалось начать только 30 июня. И первым был изучен полигон вблизи Мерлино. От той плотины, что некогда образовывала на Вешесне красивый пруд, к нашему времени не осталось и следа. Пришлось отмерять расстояние для полигона прямо от автомобильного моста, причём брать его с изрядным запасом. После чего было просканировано всё немаленькое пространство от украшенной таринными берёзами дороги до речного берега.