Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания - Валентин Фалин Страница 100

– Не послушали меня, – бросил он в сердцах, реагируя на мой прогноз, что скоро «Першинги-2» появятся на территории Федеративной Республики, – попробуй теперь переиначь.

Кого и что переиначь, осталось за кадром. Он переживал упадок разрядки – своего любимого внешнеполитического детища, но ничего поделать уже не мог. Если бы даже захотел.

Удобное место привлечь ваше внимание к истории «двойного решения» НАТО. Заказ на разработку ракеты средней дальности «Першинг-2» был выдан американской промышленности в 1968 г. Четырьмя годами позже США, согласно заслуживавшим доверия сведениям, вступили в контакт с ФРГ и Англией на предмет размещения на их территориях нового ракетно-ядерного оружия и координации усилий для продвижения соответствующего решения в Атлантическом союзе. Переговоры с нами об ограничении стратегических наступательных вооружений не мешали Вашингтону развивать эту еще невидимую общественности активность, а настояния советской стороны на том, чтобы из процесса разоружения не выпало оружие передового базирования, лишь подстегивали темпы.

Во Владивостоке Брежнев дал согласие на подготовку договора ОСВ-2, имея в виду, что ОСВ-3 и последующие договоренности не заставят себя ждать и проблема промежуточной «серой зоны» найдет там свое решение. США не связали себя твердыми обещаниями насчет расширения сфер договоренности и позаботились о том, чтобы их союзники здесь также не заангажировались.

Объективно Соединенные Штаты ставились перед альтернативой: допустить становление реального военного паритета между Западом и Востоком, который рано или поздно потребовал бы урегулирований по оружию средней дальности, или прервать этот процесс, пока он не стал необратимым. Президент Дж. Форд склонился ко второму. Со ссылкой на предвыборные соображения он положил почти готовый проект договора ОСВ-2 на лед. Избирательную кампанию 1976 г. президент провел под знаком отказа от политики разрядки, выдвижения дополнительных требований к СССР, укрепления военной мощи США.

Пикантная деталь: коррективы в военно-политическом курсе Соединенных Штатов, на которые вынужденно или с готовностью адаптировались их союзники, еще не сопрягались с какими-либо сдвигами в политике Москвы. Ссылки на Эфиопию и Анголу также возникнут позже. Козырная карта – замена выработавших ресурс СС-4 и СС-5 мобильными, трехзарядными «Пионерами» (СС-20) – дается в руки только в 1976 г. 17 января 1974 г., к примеру, когда Р. Никсон подписывал президентское распоряжение № 242, советские «Пионеры» не салютовали «всегда готов» и не до конца еще было ясно, когда они смогут отсалютовать.

Новый президент США Дж. Картер, подобно многим проповедникам, говорил «а», а большую часть алфавита держал в уме. В декабре 1976 г. наше посольство сообщало в Москву, что от преемника Дж. Форда следует ждать рецидивов в духе холодной войны.

Наша сторона предприняла попытки сохранить преемственность в советско-американских отношениях. Брежнев, выступая в январе 1977 г. в Туле, выдвинул «достаточность» как базовый принцип будущей военной политики СССР. Дж. Картер на это приглашение к сдержанности не отозвался. Затем наши военные вместе с МИДом добавили жару.

Тема военной безопасности и ее возможных моделей регулярно всплывала на моих встречах с канцлером Г. Шмидтом. Понятие «театр военных действий» для Европы абсолютно не годится – тут разночтений нет. Без военной разрядки политическая разрядка нежизнеспособна – на сей счет точки зрения по-прежнему согласуются. Г. Шмидт не говорит о партнерстве в безопасности. В качестве возможной практической цели ему видятся понижение уровней военного противостояния и, как необходимая задача, устранение наиболее ярких диспропорций в составе вооружений, определявших погоду на континенте. По мнению канцлера, не нормально, что ФРГ, занимающая ключевое положение в стратегии США и НАТО в целом, фактически отстранена от решения стратегических проблем в уравнении Запад – Восток. Отсюда интерес к оружию «серых» зон.

Кое-что из речений Г. Шмидта мне знакомо по его размышлениям периода Хардхёэ. Немало, однако, и нового. Увязка фрагментов мирового развития в целое – Европа, Африка, Ближний и Средний Восток, советский «прорыв» в Мировой океан и новая трактовка баланса сил. Банальностей по поводу «коварства» СССР не слышно. Это оттеняет предвзятость и нарочитость критики МИД ФРГ в наш адрес из-за событий в Эфиопии и Анголе или на том же Ближнем Востоке, хотя канцлера никто не заподозрит, что он равнодушен к советскому «проникновению» в сферы западного влияния.

До нашумевшего выступления в Лондонском институте стратегических исследований я не слышал от канцлера намеков, не говоря уже о прямых предостережениях, связанных с замещением устаревших советских РСД современными СС-20. Если не полагать намеком возвращение время от времени к теме оружия «серой» зоны и необходимости придания ведшимся тогда переговорам большей универсальности. Судя по собственным пояснениям Г. Шмидта середины 80-х гг., лондонский призыв предназначался сначала Картеру и затем Брежневу. Но в Вашингтоне истолковали его «примитивно» (Г. Шмидт): вместо включения проблемы оружия средней дальности в каталог переговоров с СССР президент США предложил установить в европейских странах НАТО, которые на это согласятся, американские РСД нового поколения.

Он же, Г. Шмидт, в интервью «Вашингтон пост» (февраль 1983 г.) признал: «С конца эпохи Форда – Киссинджера в американской политике произошло несколько резких поворотов. В результате у общественности сложилось впечатление о намерении вести ограниченную ядерную войну».

Сформулировано деликатно: «впечатление». И почему Шмидт говорит об общественности? Ему лучше, чем человеку с улицы, было известно не только о «нейтронном» психозе Дж. Картера, но и о директиве президента, ориентированной на обустройство Европы под планы реальной ядерной войны. Не уверен, вошла ли в обиход уже в то время такая нюансировка, как «ядерные войны малой интенсивности». Но и без этого дополнительного дробления атома ни у кого не могло быть сомнений – гонка вооружений выводится на более высокий и опасный виток спирали.

От Шмидта я знал, что после трудных раздумий и долгих колебаний он принял идею Дж. Картера о «нейтронизации» территории ФРГ. Канцлеру пришлось развить всю недюжинную свою энергию, чтобы заручиться поддержкой этого проекта кабинетом. Депеша из Вашингтона, что Картер подвешивает «нейтронную бомбу» и отзывает просьбу о принятии в Федеративной Республике этого оружия, шокировала Шмидта.

– Я усвою преподанный урок. Другой раз подобные штучки со мной не пройдут, – заметил он в разговоре со мной.

Не нарушу, полагаю, доверительности моих контактов с коллегой В. Пиантковским, сообщив, что польские друзья получили информацию о ревизии позиции Картера в споре по «нейтронному оружию» за полсуток до публичного объявления об этом. Ввиду важности и срочности предмета В. Пиантковский поднял меня среди ночи, специально приехав к нам в посольство. Он, должен заметить, был одним из самых знающих и солидных дипломатов в Бонне.

Картер, повторю, узрел в лондонском выступлении Шмидта то, что ему хотелось увидеть, и повязал западногерманскую сторону по рукам и ногам. А Л. И. Брежнев или, вернее, А. А. Громыко, Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов, они уловили, чем пахнет?