Я, Легионер - Георги Лозев Страница 100

Два месяца спустя другой майор пришел в наш отдел и скромно спросил, кто выдаст ему разрешение на отпуск. Когда я встретил взгляд его стеклянного глаза, я понял, что передо мной стоит живая легенда — майор Тот. Я имел честь оформить документы для последнего отпуска этого великого легионера.

Через мой кабинет прошли легионеры, унтер-офицеры и офицеры всех полков. Одни уезжали, полные энтузиазма в предвкушении новых приключений, другие возвращались с рассказами о дальних и странных уголках мира. Иногда воспоминания были тяжелыми, поскольку всплывали трагические истории о гибели кого-нибудь из боевых товарищей. В эти последние несколько месяцев моей службы я сильнее, чем когда-либо, воспринимал легион как одну большую и дружную семью, и хотя я скоро должен был покинуть его ряды, я знал, что всегда буду чувствовать себя частью этого элитного корпуса. Как говорится: “LEGIONNAIRE UN JOUR, LEGIONNAIRE TOUJOURS” («Легионер на день, легионер навсегда»).

30 апреля 1999 года состоялся последний праздник Камерона, на котором я присутствовал в качестве легионера на действительной службе и был в парадном мундире. Шествие и церемония по выносу из склепа деревянной руки капитана Данжу были волнующими.

После парада начались сопровождаемые закусками и пивом разнообразные игры и забавы. У меня была с собой книга с фотографиями моих любимых мотоциклов “Harley Davidson”, которую я обещал показать своим друзьям. Когда ее увидел капитана Лепланке, он улыбнулся:

– “Harley Davidson” — это не просто мотоцикл, а образ жизни, но это не имеет ничего общего с легионом. Если это твоя мечта, Лозев, тогда следуй ей! Твое место не здесь!

— Вам, кажется, хорошо знаком этот мотоцикл, капитан, — ответил я.

Во время праздника Камерон легионеры, унтер-офицеры и офицеры разговаривали между собой как старые друзья, и разница в погонах забывалась.

— Да, я знаю его хорошо, мой мальчик, но я уже сделал свой выбор, и моя жизнь — это Иностранный легион. Я начал свою карьеру в качестве легионера, у меня не было амбиций стать офицером. Но вскоре я понял, что мое место именно здесь. Если найдешь свое место в жизни, ты будешь счастлив. Ура, выпьем, ребята! — закричал капитан.

Праздник прошел, и я ощутил, что моя служба подходит к концу. Пока мой коллега Йорданов переводил с французского на сербский во время критических ситуаций в Косове, меня направили в госпиталь «Лавера» в Марселе, где я должен был переводить сербскому военному врачу-женщине, которая работала над каким-то проектом в Боснии. Таким образом, в последние дни своей службы я попал в весьма академическую атмосферу, так как был предоставлен в распоряжение военного врача в качестве его помощника. В конце этого задания лично отвечающий за госпиталь в Марселе генерал поблагодарил меня и предложил наградить медалью за время, проведенное под его командованием.

На следующий день, однако, меня вызвали на военно-медицинскую комиссию, которая категорически признала меня негодным к военной службе, и с этого момента мои дни в Иностранном легионе были сочтены.

* * *

Когда капрал Форд вернулся из Косова, он поехал на обучение на сержантов и вскоре стал самым молодым сержантом своего полка. Интеллект американца был оценен его командирами, и перед ним появилась перспектива долгосрочной военной карьеры среди саперов. В инженерном полку действительно были необходимы такие люди, как Джеймс. Он был примером железных нервов и хладнокровия.

В Шестой иностранный инженерный полк прибывало много ребят из закрывающегося Пятого иностранного полка для переквалификации. Таким образом, молодой сержант стал наставником старших сержантов и помогал им перенаправить свою военную карьеру в одну из самых опасных специальностей.

В это время инженерный полк был переименован, так как среди возвышений Альбиона на новой и современной военной базе формировался Второй иностранный инженерный полк. Легион продолжал модернизацию. Он был готов встретить новое тысячелетие в качестве элитной части французской армии. С каждым годом повышались требования к кандидатам в легионеры. Традиции старого легиона, однако, не были забыты. Суровая дисциплина, физическая выносливость оставались обязательными, так как боевой дух предшественников витал над памятником в Обани, и рука капитана Данжу до сих пор напоминала о чести держать данное слово.