Китай. История страны - Рейн Крюгер Страница 10

Прослеживая происхождение своего царственного племянника от древней династии Ся, Чжоу-гун таким образом пытался придать легитимность власти нового дома, а называя волю Неба главной причиной падения династии Шан, он дипломатично позволял покоренным шанцам сохранить лицо. (Кстати, он также позволил номинально продолжиться шанской династической линии с тем, чтобы ее представители не прекращали совершать должные жертвоприношения своим царственным предкам. Но в ответ на приписываемое шанцам падение нравов он ввел запрет на употребление спиртных напитков, нарушение которого каралось драконовскими мерами.) Он закончил свою речь, объявив, что целью создания новой столицы является ее перенесение в самый центр царства Чжоу, и призвал царя построить великий город, который «станет двойником сиятельного Неба. Он должен исправно совершать жертвоприношения великим и малым духам и из этого центра управлять своим царством».

В месте, расположенном в десяти милях от современного Лояна, был построен великий город Лои. Его внутренние стены окружали территорию площадью девять квадратных миль, а внешние — территорию, которая больше еще примерно в десять раз. За стенами находились дворцы, сады, охотничьи парки, сокровищница, зернохранилища, кумирня, посвященная богу земли, и другая, воздвигнутая в честь бога зерна, дома министров и чиновников, постоялые дворы для посланников. Вокруг стояли дома горожан, раскинулись кварталы ремесленников и рынки, расположенные у городских ворот. За внешними воротами находился наполненный водою ров, через который перебрасывался подъемный мост. Как внутренние, так и внешние ворота постоянно охранялись, независимо от того, подняты мосты или опущены, причем ворота всегда запирались по ночам, а дозорные в темное время суток патрулировали по всему городу, отбивая стражи. Их служба оплачивалась товарами или раковинами каури.

Когда молодой Сын Неба достиг совершеннолетия, Чжоу-гун подтвердил свою приверженность принципам, любезно уступив престол. Однако царственный племянник пренебрег его советом править из Лои и редко там появлялся.

Чжоусцы абсорбировали культуру покоренных шанцев, переняли их одежды, язык, моральные нормы, а также их искусства, хотя чжоуская бронза, несмотря на то что ее преимущественно изготовляли шанские мастера, не выдерживает сравнения с изделиями шанской эпохи. Как уже отмечалось выше, еще чжоусцы переняли религиозные верования шанцев, добавив к ним концепцию Неба, а также магическую практику шаманизма и строительства курганов над могилами. Шан-ди, Небесный Владыка, или Небо, почти не оказывал влияния на жизни простых людей, и жертвоприношения ему совершал только царь. Большее значение для простолюдинов имели боги земли и зерна, которым периодически совершались жертвоприношения в посвященных им храмах — как, например, во время ежегодного весеннего праздника бога земли, когда все одевались в яркие одежды, играла музыка и исполнялись сложные ритуалы. Кроме того, царь и представители высшей знати имели храмы предков — «большой храм», посвященный всем предкам, и «специальный храм», посвященный одному конкретному предку, который разрушался после определенного количества поколений. Для всех людей имели значение боги солнца, луны и звезд, повелевавшие снегом, стужей, ветром и дождем; а также боги гор и рек, которые насылали наводнения, засуху и эпидемии. Церемонии, посвященные одному из этих богов, проводились, как того требовали конкретные обстоятельства — эпидемия, грядущее или состоявшееся сражение, наводнения, пожары, солнечное затмение и т. д. В жертву приносились животные, а также шелк и нефрит, которые обычно уничтожались в ходе жертвоприношения. При дворе религиозными делами ведали четыре группы чиновников, которыми руководили соответственно Великий мастер молитв, Великий мастер церемоний, Великий прорицатель и Великий историограф.

На вершине общества, сформировавшегося в первые века династии Чжоу, находился царь. Само царство делилось на княжества, каждое из которых по сути представляло собой государство внутри государства, со своей обнесенной стеной столицей и подчиненными уделами, принадлежащими благородным домам, члены которых составляли класс сановников-дафу. Назначением князей и дафу ведал царский распорядитель. Среди других министерских должностей были мастер молитв, историограф, главнокомандующий, а распорядитель двора, наподобие премьер-министра, при назначении на должность получал поместье, которое должен был вернуть, когда покидал свой пост.

Для аристократии самыми важными вещами в жизни были церемонии жертвоприношений и война. Специалисты по войне, называвшиеся ши — позднее этот термин стал обозначать ученых, — проходили всестороннюю подготовку. Сыновья царя, феодальных правителей и дафу изучали стрельбу из лука, управление колесницей, использование щитов и копий, танцы, музыку, ритуалы и переложение стихов на музыку. Предполагалось, что, как и рыцарь средневековой Европы, идеальный воин должен не только хорошо владеть оружием, но и быть преданным, ставить честь выше личной безопасности, а долг выше жизни и не страшиться трудностей. Прежде чем принять командование колесницей при подготовке к битве, ее возничий выбирался по результатам гадания. Часто, если воин погибал в бою, слались панегирики, прославляющие его доблесть.

Аристократия стала известна как «Сотня имен», поскольку только знатные носили настоящие имена. Ниже располагалась масса простых людей — «черноголовых». Большую их часть составляли крепостные, которые работали на земле — разбитой на участки, измерявшиеся полетом стрелы, платили оброк, служили в армии, когда возникала необходимость, и предоставляли своему господину все те услуги, которые тот мог от них потребовать. Вряд ли они имели возможность игнорировать такие требования, поскольку господин обладал властью над жизнью и смертью крепостных, мог их покупать, продавать, закладывать и дарить. Некоторые могли стать независимыми земледельцами, но эта независимость была единственным, что отличало их от расположенного ниже класса рабов, которыми становились военнопленные и осужденные. В крупном феодальном владении могли содержаться до десяти тысяч рабов, которые производили для своих хозяев еду, одежду, соль, колесницы, оружие, музыкальные инструменты и ритуальные принадлежности. Все члены семьи раба становились рабами, и этот статус являлся наследственным. Освобождение раба на волю случалось очень редко.

Существование как и крепостных, так и рабов, судя по всему, было тяжелым. Вот как жизнь крестьянина описывается в древнем фольклорном стихотворении: первый месяц — подготовка к сельскохозяйственным работам; второй месяц — крестьянин начинает пахать, жена приносит еду ему в поле, где он работает под наблюдением надсмотрщика, в то время как его дочь ходит с корзиной по тропинкам между полями и собирает листья тутовника для кормления шелкопрядов. Вероятно, следующие пять месяцев заняли военные действия, поскольку стихотворение продолжается с восьмого месяца, когда начинается сбор урожая, в то время как жена и дочь крестьянина ткут шелковую ткань, которую они окрашивают в черный и желтый цвет или же в красный для одежды князя; десятый месяц — сбор риса и приготовление вина; когда сбор урожая завершен, крестьяне направляются в дом господина, где чинят кровлю и вьют веревки; проводятся благодарственные церемонии и пиршества, крестьяне готовят барашков и все вместе отправляются к князю, чтобы наполнить рога вином и воскликнуть: «Долгие лета!»; одиннадцатый месяц — охота на лис, чтобы обеспечить господина мехом; а двенадцатый месяц посвящался военной подготовке, крестьяне приносили откормленных свиней своему господину, а также кололи и заготавливали для него лед. Эта тяжелая жизнь могла стать еще хуже, если господин был жестоким и бесчувственным. Такое на самом деле случалось часто, и крестьяне поднимали восстания, количество которых возросло с наступлением VIII века до н. э.