Совершенный буддизм. Жизнь, достойная подражания - Калу Ринпоче Страница 10

Будучи там, Ринпоче навестил Его Святейшество в Дхарамсале. Они провели вместе много времени, ели и говорили на разные темы. Его Святейшество одобрил деятельность Ринпоче, пообещал сделать все возможное для поддержки его проекта по переводу, а также проявил заботу о здоровье Ринпоче, попросив своего личного врача осмотреть его. Его Святейшество отметил, что активность и доброта Калу Ринпоче – пример для всех лам, которые распространяют Дхарму по миру.

Ринпоче вернулся в Бодхгаю и провел там еще две недели, перед тем как 22 февраля снова вместе со своими ламами, монахами и переводчиками отправиться обратно в Дарджилинг.

Поскольку Калу Ринпоче строил главную ступу в Салугара, около Силигури, он вместе со всеми своими учениками провел здесь три недели, во время которых ламы и монахи занимались росписью скульптурных рельефов, украшающих внешнюю стену, и изготовлением ста тысяч ца-ца [20]для освящения ступы. Переводчики продолжали свою работу над «Сокровищницей знания» Джамгёна Конгтрула Лодрё Тхае. В это время Ринпоче проводил по несколько часов в день возле ступы и лично руководил разными проектами. Здоровье Ринпоче было хорошим, он был таким же деятельным, как и раньше.

21 марта Ринпоче вместе со всеми отправился обратно в Сонаду. В течение нескольких недель Учитель заметно ослабел, хотя врачи и не обнаружили у него никакой определенной болезни. Лама Гьялцен, я и другие из окружения Ринпоче просили его поехать в Сингапур или во Францию, полечиться в лучших условиях, но Учитель упорно отказывался от поездки. Ему было трудно есть, его тело продолжало слабеть. 15 апреля доктор Вангди из Дарджилинга настоял на том, чтобы Ринпоче лег в больницу Силигури. В больнице его навещали многие Ринпоче. Среди них был Чадрал Ринпоче, великий лама школы Ньингма и близкий друг, а также молодой Джамгён Конгтрул и другие. Пока Ринпоче находился в больнице, его здоровье немного улучшилось, но он продолжал отвергать любые предложения о поисках медицинской помощи где-либо еще. Через две недели Учитель решил вернуться в свой монастырь в Сонаде. Доктора были уверены, что ему следует провести в больнице еще три недели. В конце концов, поддавшись на мои с кхенпо Доньё уговоры, он согласился остаться еще на неделю, а потом отправиться в Сонаду.

Ринпоче прибыл домой поздно вечером в пятницу 5 мая. Было заметно, что он счастлив оказаться дома. Сидя на носилках, Ринпоче улыбался людям и махал им рукой, пока несколько лам на своих плечах несли его в дом. На следующее утро после прибытия Ринпоче принял кадаки, которые в знак приветствия поднесли все, кто был в монастыре, и после этого уединился для медитации. Он всегда был внимателен, во всем принимал участие, говорил с людьми и заботился о них.

На протяжении этих нескольких дней Ринпоче был бодрым, его здоровье казалось стабильным. Лама Гьялцен заметил, что Ринпоче, когда бы его ни спросили о самочувствии, говорил, что все хорошо. Даже когда было очевидно, что он болеет, Ринпоче не испытывал страданий. Так проходили дни. Мы все беспокоились о том, как он себя чувствует, а он неизменно отвечал: «Днем взращивается опыт переживания иллюзии. Ночью взращивается опыт переживания сна».

И я, и лама Гьялцен полагали, что Учитель говорил о своем состоянии ума в то время.

Однажды Калу Ринпоче сказал мне, что, прожив 85 лет, он знает, что жизнь его была полной и завершенной. Обычные люди всегда недовольны своим существованием или жаждут жить вечно, но Ринпоче не испытывал никаких сожалений. Он беспокоился лишь о том, что еще не завершен перевод «Сокровищницы знания»: должно быть, он слишком поздно начал заниматься комитетом переводчиков. Мы с кхенпо Доньё заверили его, что комитет хорошо организован и работа движется. Мы оба пообещали ему позаботиться о проекте. Даже если Ринпоче не увидит его результаты, работа будет доведена до конца от его имени.

В два часа ночи 10 мая состояние здоровья Ринпоче серьезно ухудшилось. Лишь позже мы узнали, что у него случился инфаркт. Когда он покидал больницу, врач сказал, что его легкие работали всего на сорок процентов, и оттого нагрузка на сердце сильно увеличилась. Кхенпо Доньё немедленно отправился в Силигури, до которого было три часа пути, чтобы вызвать из больницы врача. Другая машина помчалась в Дарджилинг за доктором Вангди. Чадрала Ринпоче вызвали из его монастыря, расположенного неподалеку, Джамгёна Конгтрула Ринпоче – из Румтека. Чадрал Ринпоче и врачи смогли приехать быстро. Учителя просили вернуться в больницу Силигури, но он отказался: можно вызвать врачей, но он не покинет монастырь. Позже, утром, мы все настаивали на том, чтобы вернуть его в больницу, и в итоге он сказал, чтобы мы поступали, как хотим. Все подготовили к отправке, и багаж уже погрузили в машины, когда Ринпоче вдруг сказал, что хотел бы несколько минут отдохнуть в своей комнате. Отправляясь туда, он полностью контролировал свое тело.

В комнате ему дали кислород и внутривенно ввели глюкозу. Кровать отодвинули от стены. Справа от Ринпоче находились Лама Гьялцен и кхенпо Доньё, а слева – я и Чадрал Ринпоче. В определенный момент Учитель захотел сесть прямо. Доктор и медсестра запретили ему. Немного позже он опять дал понять, что хочет сесть, и опять доктор с медсестрой были непреклонны. Лама Гьялцен чувствовал себя ужасно, но не мог возражать врачам. Затем Ринпоче попытался сесть самостоятельно, но ему это было трудно. Лама Гьялцен понимал, что, возможно, время пришло, и что если Ринпоче не сядет прямо, это создаст для него препятствие, и поддержал его спину. Ринпоче хотел сидеть абсолютно прямо, что он и выразил словами и жестами. Врача и медсестру это расстроило, поэтому Ринпоче изменил позу на немного более расслабленную. Тем не менее он находился в позе медитации. Слезы сами потекли из наших глаз, а сердца наполнились страданием.

Ринпоче сложил руки в жесте медитации, его глаза были открыты и взгляд был как во время медитации, губы слабо шевелились. Ощущение глубокого покоя сошло на всех нас и наполнило наши умы. Все присутствующие поняли, что неописуемое счастье, к которому мы прикоснулись, было лишь слабым отражением того, что переживал ум Ринпоче. Лама Гьялцен на мгновение испытал глубокую скорбь, характерную для осознавания страданий, которые пронизывают циклическое существование. Чувствовалось, что это – дар постижения Учителя.

Постепенно взгляд Ринпоче угас, его веки опустились и дыхание прекратилось. Врач с медсестрой хотели прибегнуть к радикальным средствам, чтобы вернуть его к жизни, однако Чадрал Ринпоче дал понять, что Учителя нужно оставить в покое.

Я много раз наблюдал, как люди покидали этот мир. Иногда их дыхание становилось прерывистым и хриплым, иногда это был долгий вдох или долгий выдох. У Ринпоче не было ничего подобного; он ушел очень необычно, в состоянии глубокой медитации.

Врачи обследовали его, затем мы с Чадра-лом Ринпоче привели в порядок его одежду и оставили его в тугдам, в последней медитации ламы. Рядом сохраняли тишину, чтобы не беспокоить Ринпоче, пока длится тугдам. Спустя час или два прибыл Джамгён Конгтрул; он провел с Ринпоче некоторое время. Все отметили, насколько живым выглядел Калу Ринпоче, как будто он мог заговорить в любой момент. Утром в субботу 13 мая, на третий день, проявились все признаки того, что тугдам окончен. Пока мы обмывали тело Ринпоче и переодевали его, мы не заметили ни единого признака обычных телесных выделений. Тело оставалось мягким и гибким без какого-либо напряжения. Тело Ринпоче отныне называлось кудунг; его поместили в специально заготовленный короб, покрытый парчой, который сейчас находится в комнате для аудиенций.