P.O.W. Люди войны - Андрей Цаплиенко Страница 10

В этом небольшом городке Криволак я разговорился с британским солдатом. Рядовой Том Смит выглядел слегка растерянным и напряженным, когда я просил его высказать свою точку зрения на политическую ситуацию. Он покраснел и с трудом выговорил несколько предложений, достойных сочинения троечника средних классов, из которых следовало, что мир здесь никак не могут поделить между собой хорошие парни и плохие парни. Но Том тут же превратился в настоящего эксперта, когда речь зашла о вооружении, которое он, собственно, охранял. Здесь можно было увидеть почти что любой из видов оружия, которым в свое время пользовалась Югославская народная армия. Оружие было, в основном, советского производства или же сделанное по лицензии. АКМ и АК в разных вариациях, югославские пулеметы М-53, советские снайперские винтовки СКС и СВД. А также старинные ППШ, напомнившие о временах Второй мировой. Откуда все это у боевиков, догадаться несложно. Пулеметы и снайперские винтовки остались в горах после того, как отсюда ушла югославская армия. Новенькие «калашниковы» перешли в руки боевиков после того, как разгневанный народ соседней Албании устроил на военных складах день открытых дверей. Кажется, это было в девяносто пятом, но вполне возможно и позже.

«Что это за ракеты?» – спросил я Тома.

«SAGEM-82, управляемые, противотанковые, – уверенно заговорил Том. – Радиус действия примерно две тысячи метров».

«Чье производство?»

«Выглядят, как русские», – оценил солдат.

«А это снайперка-самоделка?» – продолжал допытываться я.

«О да. Прикольная конструкция. Очень мощная штука. Калибр двенадцать и семь десятых», – с восхищением ответил он.

«Так это самоделка?»

«Точно. Смотрите сюда, – британец, похоже, разбирался в оружии, – ствол и патронник от пулемета Маузера. Они только заменили спусковой механизм. Это пулемет, переделанный в снайперское оружие».

Ружье впечатляло. Возможно, как раз именно его использовали снайперы, с гор обстреливая центральную площадь в Тетово.

Сидя в тетовской кофейне, я вспомнил о рядовом по имени Томас, когда заметил, как человек в камуфляже вытаскивает новенький гранатомет из багажника своего черного «мерседеса». Надо использовать свои знания в области вооружения во время разговора с Илири, подумал я и хотел было дать знак оператору, что хорошо было бы отснять этот момент. Но оператор, который тосковал без коньяка, сосредоточенно разглядывал содержимое своей чашки и гранатомета не заметил. В этой части города алкоголь не наливали.

«Интервью будет в обеденном зале», – услышал я голос за спиной. Говоривший оказался человеком с квадратными плечами под замшевым пиджаком. Небритый. Манеры военного человека, но невысокого ранга. Не команданте. Не Илири.

Илири ждал нас в пустом зале. С самого начала меня удивил его возраст. Не больше тридцати. Ни лицом, ни манерами это не был стереотип албанского партизана. Его светлые рыжеватые волосы были уложены так, словно он собирался оттянуться в ночном клубе где-нибудь в Амстердаме. Миндалевидные карие глаза, рот с полными губами и щеки, выбритые, можно сказать, идеально.

«Украинцы?» – спросил он.

«Да, мы из Украины», – ответил я, вспомнив с тревогой о своей шее.

«Ну, тогда вам известно о ваших вертолетах. И ваших пилотах. Но вот то, чего вы не знаете. В марте они стреляли по гражданским. По селам. Своих людей я увел отсюда без потерь».

В марте албанские боевики периодически обстреливали город из крепости Кале. Казалось, оттуда их было невозможно выбить. Однажды на рассвете в Тетово вошли танки. Старые Т-55, направляясь к подножию невысоких гор, срывали асфальт на улице Маршала Тито. Мелкие каменные брызги вылетали из-под гусениц и градом стучали по одежде. Армия атаковала деревни Гайре и Джермо, когда солдаты внезапно встретили ожесточенное сопротивление. Резервисты, спешно собранные по всей Македонии, внезапно увидели реальное лицо войны и в какой-то момент испугались его оскала. Но моральный дух солдат тут же поднялся, когда резервисты увидели в небе два вертолета Ми-17.

Они поднялись над городом, покружились над Кале и выпустили по ракете в сторону албанских позиций.

Албанские снайперы замолчали, и вертолеты вернулись на аэродром в Скопье.

В тот вечер коллеги из CNN сообщили, что российские вертолеты с украинскими экипажами атаковали албанских боевиков. Вертолеты были украинскими, и вся журналистская братия об этом знала. Перед мартовской атакой Украина подарила Македонии четыре винтокрылых машины и оказалась единственной страной, предоставившей военную помощь македонцам. Македонское правительство утверждало, что хотя вертолеты и были украинскими, их пилотировали местные экипажи. Даже тогда я был убежден, что часть персонала наверняка приехала из Украины. Пилоты должны были иметь солидный опыт боевых действий и выполнять сложные маневры, чтобы уходить от возможных атак переносных ЗРК типа советской «Стрелы» или американского «Стингера». Кстати, рядовой Томас показал мне несколько добровольно сданных «Стрел». Я насчитал семь вполне пригодных к работе зеленых тубусов. Сколько их осталось в горах, неизвестно.

Во время боевых действий штаб-квартира УЧК, Ushtria Çlirimtare Kombëtare, Национально-освободительной армии, находилась в селе Радуша. Здесь каждая албанская семья отправила, как минимум, по одному мужчине на партизанскую войну и каждая семья поддерживала партизан. Македонцы до сих пор не слишком любят появляться в Радуше.

Нешет Байрами, слегка нервный молодой человек, дежурил в засаде, когда македонская армия появилась на сельской околице. Ему приказали определить снайперские позиции македонцев.

«Это все?» – спросил его я.

Нешет пожал плечами. Он предвидел следующий вопрос и не хотел говорить о том, скольких славянских парней застрелил.

«Мы удерживали левый берег реки. Они правый, – словно не обратив внимания на мой вопрос, продолжал Нешет свой рассказ. – Они не могли определить наши позиции, а мы опасались появляться на территории, которую они контролировали. Но потом мы увидели два вертолета. Они зашли со стороны гор, разбрасывая тепловые ловушки. Они сделали пару кругов и обстреляли наши позиции. Они тут прочесали все в округе. Вокруг сплошные осколки. Но у наших парней не было почти ни одной царапины, за исключением меня. Осколок попал мне в колено. Затем вертолеты развернулись и выпустили ракеты по мечети».

Другой свидетель атаки, фермер Даут Казими, описывал эти атаки немного иначе. Мы привезли его на то место, где старик попал под ракетный обстрел.

«Я стоял на автобусной остановке, вот здесь. Внезапно я услышал ужасный шум мощных двигателей и увидел, как два вертолета поднимаются из-за холмов. Они летели на низкой высоте, и было понятно, что они готовятся к атаке. В общем, я понял, что будет что-то очень серьезное. Я перебежал на другую сторону дороги, там мне показалось немного безопаснее, и вот тогда вертолет выстрелил несколько раз. Я услыхал много громких разрывов, один за другим. Меня накрыло комьями грязи. Потом я увидел дым и огонь. Три дня я не мог слышать и почти ничего не видел».