Сокровища короля - Элизабет Чедвик Страница 10

– Да, на твое счастье. Сестра Маргарет говорит, еще час, и ты бы скончался.

– А я и думал, что умер. – Он мрачно улыбнулся. – Очнувшись, решил, что нахожусь в преисподней.

Она вытаращила глаза, и на мгновение ему показалось, что он поверг ее в ужас, но она расхохоталась, и его подозрения рассеялись.

– У меня это ощущение возникает каждый день, когда колокол призывает к заутрене, – призналась девушка. Улыбка исчезла с ее лица. – Но я не думаю, что я в аду. Я уверена в этом.

Дверь отворилась, предупреждая скрипом петель о появлении старших монахинь. Девушка вздрогнула и, сжимая кулаки, с виноватым видом быстро повернулась к входящим.

– Слух обманул меня или я и впрямь слышала смех? – спросила монахиня с заросшим подбородком. Она еле ковыляла, опираясь на палку. Николас узнал в ней бородатую монахиню, которую он принял за демона. Еще одна монахиня, худая как жердь, озабоченно морща лоб, проскочила вперед, быстро разгладила накидку на кресле с прямой спинкой и замерла рядом, держа наготове скамеечку для ног.

Николас заметил, что молодая монахиня еще крепче стиснула кулаки за спиной.

– Да, сестра Маргарет, ты не ошиблась. – Теперь в ясном низком голосе сквозила неуверенность.

– И что же послужило причиной, позволь спросить? – Каждый шаг старой женщины сопровождался глухим стуком палки. Николас вновь оказался объектом пристального внимания.

– Он думал, что попал в преисподнюю.

– И это, по-твоему, повод для веселья?

– Нет, сестра. Просто я обрадовалась, что ему стало чуть легче. Его имя – Николас. Он был застигнут приливом, когда переходил вброд дельту.

– Хм. – Сестра Маргарет подозрительно поглядывала то на послушницу, то на больного. – До того обрадовалась, что рассмеялась… По-моему, сестра Мириэл, ты озабочена не в меру. Сомневаюсь, что услышала бы твой смех, будь на его месте кто-то из нас.

– Я нашла его. Я спасла его. Только и всего. Старая монахиня выпрямилась.

– Господь привел тебя к нему, и его жизнь в руках Господних. Сказать что-то еще*– значит проявить неуважение.

– Да, сестра. Я никого не хотела оскорбить. Девушка стояла, напружинившись всем телом, и дрожала не меньше Николаса. Ему хотелось крикнуть старой ведьме с волосатым подбородком, чтобы она оставила послушницу в покое, но он был слишком слаб, тяжелые веки закрывались сами собой. Снадобье, которое девушка заставила его выпить, разливалось по телу теплом, сковывая все члены глубокой усталостью.

– Ладно, придержи язык. Ты же знаешь, что я доложу о твоем поведении матери настоятельнице и сестре Юфимии.

Николас услышал, как стукнула об пол палка, когда ее отставили в сторону, затем под тяжестью старой монахини заскрипело кресло.

– И не стой у кровати. Он уже спит и пока в твоей помощи не нуждается. А у меня для тебя много дел, сестра Мириэл.

– Да, сестра Маргарет. – Николас почувствовал, как девушка содрогнулась, сдерживая вздох, потом она отошла. Мириэл. Это имя, словно лента, вплелось в его угасающее сознание, и он цеплялся за него, как утопающий за соломинку, когда волны кошмара вновь захлестнули его.

В лазарете находилась каменная раковина со стоком, и Мириэл, получив от сестры Маргарет строгий нагоняй за разбитый накануне глиняный кувшин, теперь мыла и вытирала дюжину предметов, пригодных для повторного использования. Сама сестра Маргарет, поставив опухшие ноги на скамеечку, похрапывала в кресле, а сестра Годифа отправилась по поручению к келарессе.

Их пациент провел беспокойную ночь. Он метался в постели, что-то бормотал и время от времени громко кричал во сне. В его беглой французской речи слышался нормандский акцент, а проклятия, которыми он осыпал короля Иоанна, свидетельствовали о том, что он виновен в измене. Сестра Маргарет смотрела за ним всю ночь и, когда Мириэл с Годифой были на богослужении, по возможности старалась не подпускать послушницу к больному, словно подозревала обоих в самых нечестивых намерениях.

Мириэл ополоснула последний сосуд и спустила грязную воду в желоб под раковиной. Значит, их подопечного зовут Николас, размышляла она, и он был застигнут приливом. Только это они и знали наверняка об обстоятельствах его жизни, но в ее голове теснилось множество догадок. Манера речи и следы от ношения колец на руках выдавали в нем человека благородного происхождения. Впрочем, как и крепкие выражения в адрес короля Иоанна. У простого люда не было причин бояться своего монарха. От него страдали бароны и магнаты. И мятежники. А их пациент к тому же имеет воинскую выправку: поджарый, мускулистый, закаленный. Николас, подозревала Мириэл, неизвестно как оказавшийся в дельте, наверняка принимал участие в мятеже, прокатившемся недавно по Линкольнширу. За это он должен бы сидеть в тюрьме, и потому ему дважды повезло, что его вынесло прямо к порогу монастыря Святой Екатерины.

Взяв тряпку с горки льняных ветошек на ближайшей полке, она начала вытирать вымытый сосуд и на цыпочках прокралась мимо дремлющей сестры Маргарет к кровати больного.

Сейчас он спал, но она помнила, что у него глаза цвета темной морской волны. Высохшие волосы приобрели оттенок темного дуба с бронзовым блеском и нуждались в услугах цирюльника. Густая золотистая щетина на подбородке за ночь заметно удлинилась. Линии рта мягкие, нос чуть свернут набок, видимо, в результате давнего перелома. Мириэл медленно крутила в руке кувшин и разглядывала лежащего мужчину, чувствуя, как по телу разливается тепло.

– Чем это ты занята?

Вздрогнув, она резко повернулась, едва не разбив еще один сосуд. Сестра Маргарет сидела прямо в кресле, ее прищуренный взгляд был полон подозрительности.

– Просто проверяю, как он себя чувствует, сестра. – Мириэл торопливо отошла от кровати и, поставив на стол сухой кувшин, взяла другой. – Он часто дышит и немного раскраснелся. – То же самое можно сказать и о ней самой, усмехнулась она про себя. Боже, у старухи, будто глаза на затылке.

– Впредь оставь эту обязанность мне или сестре Годифе. – Сестра Маргарет судорожно вздохнула. – Подай-ка мою палку. Сама посмотрю.

Мириэл покорно выполнила приказ. Любое возражение лишь рассердило бы старую монахиню, и потому она поклялась себе держать язык за зубами. Пусть сестра Маргарет сварлива из-за подагры и постоянно не в духе, потому что молодой мужчина нарушил их покой, все же она в тысячу раз лучше злобной Юфимии.

Сестра Маргарет тяжело поднялась с кресла и проковыляла к постели больного.

– Да, – неохотно согласилась она, – его немного лихорадит. Наверно, легкие застудил. – Она провела языком по зубам и качнула головой.

– Что же делать?

Старая монахиня пожала плечами.

– Дай ему отвар пиретрума и поставь на грудь горчичник, чтоб вытянул вредную жидкость. Укутай хорошенько, чтоб согрелся. – Она искоса глянула на послушницу. – И молись.