Варфоломеевская ночь - Владимир Москалев Страница 10

Король Карл IX, попав под влияние Колиньи и одержимый, как и он, идеей завоевания Нидерландов, все время проводил в обществе адмирала, которого неизменно называл отцом (это было правдой; Карл и в самом деле остро нуждался в мужском авторитете и поддержке, которых был лишен, будучи еще ребенком, а потому чувствовал уважение и любовь к адмиралу, уделившему ему столько внимания), но при этом не посвящал мать в планы, считая, что она слишком нерешительна, чтобы начать военные действия. В действительности Карл боялся ее влияния, зная, что стоит ей вмешаться, как все его честолюбивые планы рухнут, и он не сможет противостоять ее запрету. В нем начал просыпаться единоличный, своевольный монарх и государственный деятель, и он был благодарен адмиралу за то, что тот дал ему уверовать в это.

Карл был уже взрослым и начал понимать свою значимость и как мужчина, и как правитель. Ему надоела постоянная опека матери. Он мечтал о славе полководца, и это было следствием его ревности к брату Анжу, уже ставшему главой католиков; их мать выказывала явное предпочтение Генриху, а Карла попросту считала марионеткой и с каждым днем все сильнее давила на него авторитетом. Этому пора положить конец, считал Карл. Перед ним был яркий пример — дед Франциск I. В его возрасте он уже прославился, одержав блестящую победу в битве при Мариньяно [4]. Теперь настал его черед! Внук будет достойным деда. Колиньи — вот кто поможет избавиться от опеки матери, почувствовать себя настоящим государем и добыть военную славу!

Все это он понял сейчас, когда адмирал открыл ему глаза на действительное положение вещей. А Колиньи, почуяв влияние на короля, принялся претворять в жизнь свой план, с которым носился уже второй год. Этот политик и государственный муж уже давно начал свою деятельность в сфере покорения народов американского континента и приобщения их к идеям Реформации, отослав в 1555 году в Бразилию маршала де Виллеганьона, спустя семь лет — Жана Рибо во Флориду, а еще два года спустя отправил в Америку эскадру под началом графа де Лодоньера. Он мечтал колонизировать Америку и дружил с турками, в которых видел союзников в борьбе против Испании. Ныне он доказывал королю необходимость вмешательства в борьбу Нидерландов против испанского владычества, убеждая сто, что сии действия будут предприняты французским правительством исключительно в интересах внутреннего мира в королевстве. При этом сказал знаменитую фразу, вошедшую и хроники того времени: «Таков уж характер французов. Если дать им в руки оружие, они не выпустят его до тех пор, пока не обратят его на внешнего врага. Если это не удается, они поворачивают его друг против друга». Эти двое устраивали один другого: оба хотели воевать; один — чтобы утвердиться и заявить о себе как о полководце и полноправном властелине, другой — желая расширить границы французского королевства, увеличив при этом число сторонников Реформации.

Но Колиньи не сам дошел до этого. Ему подсказал Нассау, а того навел на эту мысль великий герцог Тосканский Козимо Медичи. Испугавшись, что под знаменами Христианской Лиги, созданной Испанией, Святым престолом и Венецией, Филипп II однажды вознамерится прибрать к рукам Флоренцию, Козимо и посоветовал Людвигу Нассау обратить внимание адмирала Колиньи на Нидерланды и предложить план вторжения Карлу IX. Филиппу тогда уже будет не до Флоренции.

Христианнейший государь, ставший после битвы при Лепанто настоящим хозяином Средиземного моря, вместо того чтобы воспользоваться потерей Франции союза с турками, и начать открытую борьбу против еретиков, в это время с напряженным вниманием следил за событиями в Лондоне. Там провалился заговор Марии Стюарт против Елизаветы. Во Францию прибыл посол сэр Томас Смит, который привез французскому королю предложение о брачном союзе герцога Алансонского с королевой-протестанткой и об образовании некоей коалиции, которая противостояла бы Христианской Лиге и включала в себя такие страны, как Англия, Франция и Германия; сюда же должны были примкнуть фламандские гёзы.

К этому времени политика Альбы в испанских Нидерландах была весьма недвусмысленной. Но уничтожить обычаи и свободу у такого народа, как фламандцы — дело непростое. Он поставил перед собой эту цель, и адмирал решил, что отныне его задача — нарушить планы герцога, губительные для этого свободолюбивого народа.

Альба попытался ввести свои системы налогообложения фламандцев — и чего же добился? Только того, что получил отпор в виде восстания. Так появились морские гёзы, или «нищие», как они себя называли. Одним словом, недовольные тиранией и жестоким правлением Альбы становились обыкновенными морскими пиратами. В это братство входили не только моряки и портовые рабочие, но и безработные из числа тех, что покинули фабрики и предприятия, закрывшиеся после введения и ужесточения налога.