Политики, предатели, пророки. Новейшая история России в портретах (1985-2012) - Сергей Черняховский

На Горбачева в обществе начали обращать внимание в 1983 году. При Андропове. Хотя к этому времени он уже четыре года входил в высшее руководство страны. Иногда говорят, что ему вообще покровительствовал Андропов.

И редко вспоминают, что уже в 60-е годы его кандидатура дважды рассматривалась на предмет возможной работы в КГБ — в 1966 и 1969 году. Только сначала Семичастный, затем Андропов от нее отказывались. В какой-то момент была идея назначить его Генеральным Прокурором СССР. Вето наложил Кириленко.

Что-то там было нам неизвестное — как только вставал вопрос об особой проверке — он ее не проходил. Кто-то уверяет, что во время войны на оккупированной территории он был замечен в чем-то, что явно порочащим не было — но при пристальном рассмотрении вызвало желание воздержаться от полного доверия к нему. Кто-то проводит связь между этим обстоятельством — и тем, как вел он себя в отношениях с ФРГ: даже когда США и Великобритания резко возражали против аншлюса ГДР Западной Германией — Горбачев решил поддержать намерения Бонна. Во всяком случае, известно, что отстранение Хонеккера от власти и последующий переворот в ГДР готовился по его поручениям. Есть данные, что в период его руководства Ставропольским краем у него возникли сложные отношения с Первым секретарем ЦК компартии Грузии Эдуардом Шеварднадзе: Ставропольский край по этой версии стал прибежищем грузинских цеховиков и криминальных авторитетов, борьбу с которыми, возглавив реском партии, развернул последний.

Но возможно — все это и не так. И все эти сведения — лишь отражение той ненависти, которую испытывают к Горбачеву и российское общество, и народы разделенных им республик.

В дни смерти Андропова в обществе ходил слухи, что наследовать ему может либо Горбачев, который, как относительно молодой, вызывал определенные позитивные ожидания, либо Черненко, возраст которого напротив явно смущал общество. После избрания последнего Горбачеву досталась идеологическая работа — и он произвел определенное впечатление докладом на прошедшей в 1984 году Научно-практической конференции КПСС по вопросам совершенствования развитого социализма. Там же, кстати, удачно и, по тем временам, ярко и интересно выступил и Первый секретарь Свердловского обкома КПСС Борис Ельцин. Оба очень ратовали за дальнейшее поступательное и наступательное развитие социалистического общества.

Когда в марте 1985 г. Горбачева избрали Генсеком ЦК КПСС, действительно было воодушевление. Сначала — просто потому, что избрали молодого. Потом, в апреле, на Пленуме ЦК, он провозгласил курс на ускорение социально-экономического развития. Все радостно вздохнули: начинается наступление, «революция продолжается!». Как пели в 70-е: «И вновь продолжается бой. И сердцу тревожно в груди, и Ленин такой молодой — и юный Октябрь впереди!». Страна готовилась к прорыву в будущее.

А потом Горбачев поехал в Ленинград — вышел к народу и говорил, говорил, говорил… Все удивились — после речей Брежнева: «Оно» — еще и разговаривает!». Говорил красиво, без бумажки, по делу — и его просили: «Мира на Земле и порядка в государстве!».

Он ответил антиалкогольной кампанией. Все изумились ее бредовости — в первую очередь далеко не алкоголики. Но подумали: «Ладно, бывает. Молодой, горячий — занесло поначалу. Но если для торжества коммунизма нужно за марочным вином или коньяком на день рождения в очереди стоять — отцы и деды не на такое шли».

А «Оно» — все говорило. Всем нравилось. Правда — потом, вспоминая или перечитывая, никто не мог понять — про что все-таки человек говорил. Опытные пропагандисты и лекторы, которые должны были разъяснять его речи — задумчиво сидели с ручками, пытаясь в обильном тексте найти хоть крупицы осмысленного. Директор завода спрашивал дочь, студентку-комсомолку-отличницу:

«Не пойму, что значит работать по-новому, это как?», — восторженная девочка рассказывала. Отец-орденоносец изумленно говорил: «И для этого нужно столько говорить? Я так всю жизнь жил и работал!» Это был реальный человек. Он погиб потом в Грузии, останавливая развязанный Горбачевым межнациональный конфликт. Его кровь — как и кровь примерно пятнадцати миллионов человек — на руках Горбачева.

Бывает такой специфический и довольно редкий тип политиков. Те, кто, более или менее случайно силой обстоятельств получив власть, не знают, как ею распорядится. Она им нравится. Им комфортно быть «самым главным». Они купаются в собственной значимости. Им даже хочется сделать что-нибудь «великое». Но что — они не знают. И как — они тоже не знают.

Они не знают и не понимают своих целей — потому что, какие бы цели они публично не провозглашали, их подлинная цель — даже не их же власть — а их наслаждение ею. Они могут в этом не признаваться даже самим себе, но их цель лишь собственное самолюбование и тщеславие.

Власть для них — не инструмент. Власть для них — не изматывающий труд. Власть для них повод для самолюбования. И средство получения почестей. И в отличие от тех, для кого власть есть самоцель, они даже не будут надрываться ее защищая.

Они — как обезьяна, играющая с короной: она может ее украсть, может ею любоваться, может, надев ее, смотреться в зеркало, может ее выбросить и убежать, увидев, что игрушку отбирают: но не может, даже надев, стать королем.

По сути, Горбачев — это именно такой тип «лидера». Его властный алгоритм — это скольжение. Маневр — но маневр не самостоятельного игрока, а маневр между игроками. Он возвышался — в качестве производного от неких отношений, существовавших вне его. Всегда в этих отношениях выбирая положение удобного и для одних, и для других.

Это принесло ему власть. Но получив эту власть, он не знал, что ему делать. Он получил пост, формально ставивший его в один ряд с титанами прошлого. И хотел быть таким же — но не был. Потому что не мог.

Он не знал, чего он хочет, потому что хотел одного — любоваться собой и войти в историю: «сделать нечто великое». Он получил право указывать стране направление движения — и не знал, что указать. Как потому, что не умел сам определять цели — он всегда маневрировал между «старшими» и исполнял цели, поставленные ими, так и потому, что был элементарно неграмотен — а его обучение на юрфаке МГУ было типичным обучением «общественника». Как там было в «Служебном романе»: «Однажды ее выдвинули в профком — и с тех пор не знают, как задвинуть». За что и ставились соответствующие оценки. Кстати, упоминаний о военной службе Горбачева нельзя найти ни в одной его биографии. Правда, некоторые люди, знающие его лично, утверждают, что он все же, служил… Только, по их словам, как «орденоносцу труда» ему поручили ответственную должность завскладом. Так служил. Так и учился.

Он не имел внутреннего креатива для постановки целей — за все время как своего властвования, так и последующее, невозможно в его делах и речах найти ни одной действительно свежей и конструктивной идеи.