Неизвестные страницы Великой Отечественной войны - Армен Гаспарян

Константин Залесский. Российский историк. Автор многочисленных исследований по Второй мировой войне.

ГАСПАРЯН: Наверное, будет уместно с моей стороны сразу сделать утверждение, что пакт Молотова — Риббентропа, подписанный в августе 1939 года, можно назвать прелюдией ко Второй мировой войне.

ЗАЛЕССКИЙ: В принципе, да: вернее, можно сказать, что прелюдией ко Второй мировой войне был не столько сам факт подписания в Москве пакта Молотова — Риббентропа, а весь запутанный и полный противоречий ход международных отношений примерно с марта 1939 года и, соответственно, до 1 сентября.

ГАСПАРЯН: Вот давайте тогда мы с этого и начнем. Потому что все знают «верхушку айсберга» подписания в Москве этого исторического пакта о ненападении, но мало кто вообще имеет представление о тех сложных процессах в международной политике, в частности, европейской, конечно, прежде всего, которые происходили начиная с марта того самого года.

ЗАЛЕССКИЙ: Накануне войны образовался очень серьезный клубок противоречий, когда на мировой — прежде всего на европейской — арене схлестнулись интересы трех очень серьезных игроков. Это, прежде всего, Запад — так называемые западные демократии, то есть Англии и Франции; нацистская Германия, которая стремилась к эскалации войны и шла к ее началу семимильными шагами. Вся ее политика была направлена непосредственно на инициирование военного конфликта в Европе.

ГАСПАРЯН: Но Гитлер никогда и не скрывал подобных своих установок.

ЗАЛЕССКИЙ: Абсолютно не скрывал. Он иногда позволял себе несколько туманно высказывать свою позицию, но, в принципе, совершенно четко вел свою страну именно к военному конфликту. Со своей стороны, западные демократии стремились прежде всего сохранить остатки той самой Версальской системы, в которой им отводилась ведущая роль. И, соответственно, новым, третьим игроком был Советский Союз. Его позиция была чрезвычайно важна как для одной, так и другой стороны, в связи с чем он фактически оказался в роли той самой силы, которая должна была перетянуть чашу весов на сторону либо одних, либо других.

ГАСПАРЯН: То есть утверждение, что Советский Союз игнорировался этими игроками, в корне неверно?

ЗАЛЕССКИЙ: Абсолютно неверно. Советский Союз был игроком, причем, игроком активным.

ГАСПАРЯН: Внешнеполитическим.

ЗАЛЕССКИЙ: Да, на международной арене. И в 1939 году он, возможно, являлся, скажем так, едва ли не главным игроком. В то смысле, что от его позиции зависело очень много. И на самом деле сложилась такая ситуация, что советское руководство, банально руководствуясь исключительно собственными интересами — совершенно четкими внешнеполитическими интересами первого в мире «государства рабочих и крестьян», — начало эту самую «большую игру». То есть, уточним: эту игру начал именно Советский Союз. Это произошло в начале 1939 года, где-то в середине апреля, когда пока еще занимавший пост наркома иностранных дел Литвинов официально озвучил предложение советского правительства заключить трехсторонний пакт с Англией и Францией о взаимопомощи, причем одновременно подписать еще и военную конвенцию. То есть фактически заявил: господа, надо объединиться.

ГАСПАРЯН: То есть неверно, значит, утверждение, что вот этот резкий поворот в советской внешней политике связан с отставкой Литвинова и назначением Молотова, как принято считать?

ЗАЛЕССКИЙ: Это был чрезвычайно важный шаг. И он был совершен именно для того, чтобы еще больше активизировать «большую игру». Так как получалось, что Литвинов для этой игры не подходил.

ГАСПАРЯН: А почему?

ЗАЛЕССКИЙ: Литвинов был стойким и убежденным англофилом, то есть для него какие-либо дипломатические игры с нацистской Германией были абсолютно неприемлемы.

ГАСПАРЯН: Но ведь, собственно говоря, Советский Союз никогда не скрывал своего, мягко говоря, очень критического отношения к нацистской Германии. Поэтому позиция Литвинова едва ли выбивалась из общего вектора настроений.