Загадки истории. Византия - Андрей Домановский

Представленный в вынесенном в эпиграф фрагменте знаменитой поэмы ирландского англоязычного поэта нобелевского лауреата Уильяма Батлера Йейтса образ Византии как неувядающей прекрасной мифической страны, не предназначенной «for old men», является одним из важнейших символов европейской культуры. Он настолько же приближен к реальности, насколько и оторван от нее. Поэт создал один из византийских образов, великое множество которых мы встречаем в современном мире. Предоставить возможность прикоснуться к ним и является целью этой книги.

Попытаемся же, оттолкнувшись жестким пружинящим веслом воображения от берега реальности, отправиться в плавание «во град святой священной Византии», чтобы увидеть ее величественные манящие образы. Все тот же У. Б. Йейтс в своем другом, несколько менее известном сочинении – мистическом трактате «Видение» – писал, что если бы ему «подарили месяц в античности и позволили выбрать, где и когда именно его провести», то он «провел бы его в Византии, незадолго до того, как Юстиниан откроет Св. Софию и закроет Академию Платона. Полагаю, – продолжает поэт, – я мог бы найти в какой-то крохотной винной лавке философски настроенного мозаичника, который мог бы ответить на все мои вопросы, поскольку сверхъестественное ему ближе более, чем даже Плотину».

Конечно же представить в одной небольшой книге все многообразие и многогранность византийской цивилизации невозможно, и поэтому нам придется ограничиться лишь отдельными фрагментами мозаики ее истории. Таким образом, мы отправимся в плавание даже не в собственно Византию, а в византийскую мозаику, состоящую из отдельных панно – сюжетов. Впрочем, как в мельчайшей капле воды можно увидеть океан, так и сквозь схожий с неограненным драгоценным камнем кусочек смальты можно обозреть всю цивилизацию величественной Византии.

Попытаемся же проникнуть в искусно созданное панно византийской вечности. И если лучшим поэтическим выражением этой мозаики являются уже приведенные слова Йейтса, то лучшим прозаическим воплощением – фэнтезийная дилогия Гая Гэвриела Кея «Плавание в Сараний» и «Повелитель императоров», не случайно объединенная под общим названием «Сарантийская мозаика». Главным героем этих произведений выступает творец-мозаичник, стремящийся воссоздать в своих красочных произведениях сотворенный Богом мир. Попытаемся же и мы увидеть в своем воображении предстающую на страницах книги великую Византию, и, предоставив в начале этого краткого предисловия слово Поэту, дадим в конце возможность сказать Прозаику:

«…его образ Джада над этим Городом, на его леса и поля (зеленые, как весна, в одном месте, красно-золотисто-коричневые, как осень, в другом), на его «зубира» на краю темного леса, на его моря и плывущие корабли, на его людей…, его летящих и плывущих, бегущих и наблюдающих зверей и на то место (еще не сделанное), где закат на западе над развалинами Родиаса должен был стать запретным факелом падающего Геладикоса. Это была его жизнь, все жизни под властью бога в этом мире, столько, сколько он мог передать, сам будучи смертным, связанный своими ограничениями.