Консул Содружества - Александр Зорич Страница 96

Ага, не ожидал?!

Это штурмовая пехота, дружок! Не трофейная, бля, команда, которая только и умеет, что в бронированной скорлупе по чужим сусекам перекатываться.

Я уронил Юрасова на Пака и уже почти вскочил, когда в игру включился Бышковиц. Одним кулаком-моноблоком из сложенных в замок ладоней он хлопнул меня по макушке. Удар дилетантский, но, учитывая бычью силу Бышковица, очень убедительный. Спасибо, дорогой, что хоть не рукоятью пистолета.

Второго его удара я не зафиксировал. Вероятно, в ход все-таки пошла рукоять пистолета, только мое сознание отключилось быстрее…

…Невольные слезы и кровь из рассеченной брови застили взор, а потому я не сразу сообразил, что за люди набежали в бокс. И вообще – что тут происходит?!

– Серж-ачи, с тобой, я вижу, все в порядке. Это радует меня несказанно. Боялся, что ваши рабы проломили тебе череп. Впредь не играй в дурные игры с рабами, они того не стоят, – говорил это скорее всего Вок, но, возможно, и Хоб-Тох, очень уж у них голоса похожи.

Для начала я поднялся.

– Они не рабы, – пробормотал я. – Они такие же члены экипажа, как и остальные. Только из обслуживающего персонала, а не из летно-боевого.

Можно подумать, это либеральное уточнение имело какой-то смысл!

Я осматривался, потирая ушибленную голову. Ссадина там прощупывалась преизрядная.

– Я полагал, что за машинами у вас присматривают рабы, как у людей Сентавра. А вы, воины и хип-водители, составляете высшее сословие.

Я, Серж ван Гримм, представитель высшего сословия, наконец вполне осмотрелся. Все четыре «раба», в том числе ни в чем не повинный миротворец Шарон, скрючились на полу в позах, сомнений в диагнозе не оставляющих: нефатальный паралич.

Единственное, что я нашел непривычным, – это улыбки сытых даунов, которые прилипли к малость посиневшим будкам моих партнеров по играм в крутых мужиков. От обычных парализаторов вроде бы так не скалятся. Пиво, что ли, пилюлю подсластило?

Бокс был освещен, как на праздник. Из док-камеры выглядывали плоские верхние панели катерных корпусов, их крыши, так сказать. Крыша ближайшей, ни разу не использованной в этом рейдерстве машины, блестела оранжевой, вызывающе демаскирующей лакировкой.

По корпусу второго катера, на котором мы добирались до Грина, тянулись подпалины, оставленные неласковым перегревом. Запасной люк за пилотской кабиной был открыт. В темном проеме только что скрылся кто-то из Воинов Обновления – кажется, молчаливый Шулу.

Мимо меня прошли Шкик, Шканиль и Чи. Они волокли к катеру клетку с двумя белыми дьяволятами.

Слова Вока – а это был именно Вок – насчет «высшего сословия» я почему-то нашел ослепительно смешными. И расхохотался так, что едва не упал обратно на пол, откуда только что поднялся.

Вок похлопал меня по плечу:

– Все нормально, Серж-ачи.

Словечко «нормально» он, кажется, усвоил от меня. В начале нашего знакомства Хозяин Намерений изъяснялся более высокопарно.

– Нормально, нормально. – Не прекращая хохотать, я одобрительно показал большой палец.

Меня не покидало ощущение, что каждое слово Вока – остроумнейшая шутка. А действия других Воинов Обновления – подготовка к какому-то розыгрышу, не хватает только шутовских колпаков, поролоновых носов и розовых ушей на резинке.

– А что это вы делаете? – осведомился я, отсмеявшись.

– Собираемся на встречу с Мастером Мыслей. Шбаланке уже переговорил с ним через Вукуб-Цикин.

– Ай да Шбаланке! Ай да переговорщик! Ну, счастливого пути, значит! Крепости вашим намерениям, истины – глазам!

И снова я с подозрительной искренностью обрадовался. Тут вдруг щелкнул в голове один из многочисленных тумблеров, и вместо прикумаренного картежника Сережи включился наконец капрал штурмовой пехоты.

– Постой-ка, Вок… Постой!.. Что значит «собираемся на встречу»? А что сказал Вальдо? Голдсмит? Кто пилотирует катер?! Вы же разобьетесь!!!

– Катер поведут Шбаланке и Шулу. Они хорошие кормщики. А Вальдо и Голдсмит ничего не сказали, Серж-ачи. Я думаю, они узнают о нашем странствии, только когда откроются двери хипа.

Хм. Удивляться тому, что катера полностью заправлены, загружены и энерговооружены, не приходится. Хотя бы по той простой причине, что на рейдерах ради экономии места высадочные катера заодно выполняют и роль дежурных спасательных средств.

Но чтобы катер повели Шбаланке и Шулу?..

– Да что за ерунда?..

– Я не думаю «ерунда». Я думаю, вам надо побыстрее убирать хип отсюда. После разговора с нами Мастер Мыслей понял, что здесь есть хип Хищного Тулана. Мы не предатели. Мы не говорили ему прямо. Но Мастер умный. Он догадается и скажет братьям. Братья начнут искать и отыщут. Однако, когда двери откроются, хип-водительница повстречает истину. Ей достанет быстроты размышлений и твердости руки, чтобы понять и успеть.

Как глубокомысленно заметил Пак, «дерьмом все пахнет, дерьмом». Сдается, декорации нашей драмы уже в полной сборке. И занавес ползет вверх…

– И еще я думаю, – продолжал Вок, – что нам пора попрощаться, Серж-ачи. Ты родился в проклятом Хищном Тулане, но ты умеешь мыслить и видеть. Я был горд знаться с тобой. О Вукуб-Цикин мы позаботимся. Пусть боги помогут вам счастливо раствориться. Прощай.

Кажется, патетические жесты излишни. Если я постараюсь их остановить, они вырубят меня из парализатора точно так же, как и палубную команду. Если же…

– Вок, я с вами! Я нашел Вукуб-Цикин на Глокке, я имею право быть с ней до конца!

– Ты с нами, Серж-ачи? Уверен? – Вок лукаво улыбнулся и еще раз дружески хлопнул меня по плечу.

И вот тут мое сердце ухнуло в бездну того же неизъяснимого ужаса, который навели на меня Воины Обновления во время боя с кровернами в секторе Грина. Только тогда из моего сознания оказался изъят небольшой фрагмент времени, а сейчас, похоже, треклятые эсперы Яшкина сработали поизящнее.

Ракурс, под которым я наблюдал бокс и приготовления к отлету, полностью изменился. Я сообразил, что нахожусь на полу, в такой же внутриутробной позе, как и «рабы» из палубной команды.

Мой рот был ощерен в той же ничего не значащей ухмылке. Тело одеревенело. Правда, какая-то чувствительность сохранилась. Например, разбитая макушка болела, и эта боль доходила до моего сознания. А еще взывала о медицинской помощи правая ключица, в которую, похоже, была всажена не то иголка, не то нечто вроде целой репейной головки.

Разглядеть я ее толком не мог, поскольку веки мои были смежены и даже сверхчеловеческим усилием воли не размыкались.

Кто-то затараторил над моим парализованным телом. Это был не Хозяин Намерений, а, видимо, Хоб-Тох. Тараторил он на языке Яшкина, а потому я был лишен сомнительного удовольствия насладиться смыслом его тирады.