И оживут слова, часть IV - Наталья Способина Страница 95

— Сопроводил? Не отправил?

— Краса, Альгар не может открывать пути. Даже рука об руку с тобой.

— Но тогда, на веранде, когда из меня, как он говорит, вырвалась аэтер и ваши силы пошли за ней, стихия воды могла открыть проход?

— С этой стороны, возможно, хотя, мне думается, вы оба должны были бы очень хорошо представлять себе то, что собираетесь сделать. А со стороны твоего мира у вас бы ничего не вышло.

— Ладно, — нехотя согласилась я. — Если все так, как ты говоришь, какой им прок от меня?

— Если выбирать между Даримом и тобой, то выбор очевиден. Хм… для них. Они наивно считают тебя меньшим из зол, — слабо улыбнулся Алвар. — Они просто не знают тебя. И думают, что тобой можно легко управлять. Они — Альтар и Сумиран — хотят, чтобы ты подчинила себе аэтер вместо Дарима.

— Что? — обалдела я. — Они с ума сошли? Я не смогу это сделать, я...

— Они будут вести тебя в этом. Во всяком случае, они так планировали. Дарим, подчинив себе аэтер, стал бы силой, которая грозила погубить мир, а ты… Повторю, они наивно думают, что тобой легко управлять.

— А это не так? — спросила я.

— Ты славно шутишь, краса. Я бы не поставил ни на одного из них в споре с тобой, — произнес Алвар и свободной рукой заправил мне за ухо прядь волос.

— У меня есть слабое место, — призналась я. — Если всерьез представить, что я должна взять под контроль аэтер… — я нервно усмехнулась и покачала головой. В это не верилось, но спорить сейчас было не ко времени. — Мной действительно можно управлять. Если на чаше весов будет благополучие моего сына или же твое с Альгидрасом.

— Мне лестно знать, что ты ценишь меня, краса, но моя жизнь ничуть не ценнее жизни мира, посему за нее сражаться смысла нет. Главное: мы не должны допустить, чтобы твой сын попал в руки Гаттара. А Альгар, смею думать, сумеет позаботиться о себе. Иначе зачем ему такой славный дар как видение грядущего?

Некоторое время мы сидели в тишине. Мне не нравилось то, как легко Алвар отмахивался от темы своей возможной гибели, но спорить с ним было бессмысленно. Я подумала об аэтер во мне. Получается, в планах Альтара и Сумирана сосуд вдруг стал самостоятельной единицей и должен был выжить. С одной стороны, это обнадеживало, с другой же — я видела цену жизни для них. Возможно, Алвар вновь что-то не так понял.

— Там, в нашем мире, Альтар сказал мне, что всем было бы проще, если бы Альгидрас согласился меня убить, но он, мол, уперся и настоял на том, чтобы вместе с Димкой забрали и меня.

Алвар бледно улыбнулся.

— Они давят на больное, — произнес он, глядя в одну точку. — Наверняка он говорил это не при Альгаре, а с самим Альгаром ты это не обсуждала?

— Да, — подтвердила я. — Но зачем?

— Затем, что ты должна была усвоить: ты ничто в этой игре и должна быть рада любой возможности выжить, должна быть готова платить за это названную ими цену, не торгуясь и не допуская даже тени мысли о том, что чего-то стоишь, о том, что можешь быть для них опасной.

— Но… как? — беспомощно прошептала я. — Почему Альгидрас не сказал мне об этом? Наоборот, он без конца повторял, что я должна смириться, мне некуда идти. Он... на их стороне? Против меня?

От мысли, что Альгидрас так цинично и хладнокровно воплощал их план, меня даже затошнило.

— Краса, — Алвар с усмешкой покачал головой. — Как ты скора на расправу. Мы не говорили о том с Альгаром, потому что каждому из нас есть что скрывать от другого, но, сдается мне, он связан клятвой.

Ошеломленная, я отклонилась от Алвара.

— Но он мог хотя бы обмолвиться, хотя бы намекнуть!

— Краса, краса, как мало ты все-таки знаешь о нашем мире. Клятву нельзя обойти, нельзя намекнуть. Тем самым ты ее нарушишь.

— Ну, что у него, язык отсох бы, что ли?

— Язык вряд ли, а вот сын мог умереть, — негромко произнес Алвар, и у меня перехватило дыхание.

В комнате снова повисла тишина. Я не знала, как быть с новой информацией, что делать со всем этим и верить ли Алвару. Так хотелось поставить на все это клеймо «бредовых россказней» и забыть, как страшный сон, но это же Алвар. Он ведь самый честный парень на свете.

— Они готовы рискнуть ребенком, который несет в себе силы стихий и аэтер? — дрогнувшим голосом спросила я.

— Для Сумирана Димар скорее помеха, которая породит сложности: его необходимо подчинить, воспитать, не отдать Гаттару. Другое дело ты. Сосуд для аэтер. Ради твоего послушания они готовы на многое.

Я сглотнула. Вдруг оказалось, что реальность, в которой мой сын не обладает для основателей ценностью, гораздо страшнее. Это означало, что он мог погибнуть. Я вспомнила, как Альтар сказал, что Димка почти равен богам. Оказывается, это была оценка моего сына не как ценности, а как угрозы для их спокойствия.

Чтобы как-то отвлечься от этой мысли, я спросила:

— А почему, если они так легко открывают пути, Альтар, сбежав с острова хванов в мой мир и восстановив силы, просто не вернулся обратно, чтобы потом спокойно перейти в мой мир вновь, когда придет время убить Дарима?

— Я не сказал, что пути открываются легко. Для того, чтобы открыть существующие, потребовались совместные усилия Харима и Гаттара. Вода перемещается между мирами через разломы в земле. Что до Альтара, то он должен был исчезнуть из нашего мира, чтобы Гаттар поверил в его гибель.

— Но Гаттар мог предположить, что он ушел на изнанку.

— Мог. Но жить на изнанке мира, добровольно отрезав себя от парной стихии, дано не каждому. Гаттар испытал это на своей шкуре. Это… будто умирать каждый день. Он справедливо усомнился в том, что Альтар повторил этот опыт. К тому же в Альгара при кварском обряде вправду вошло много силы. Думаю, этому немало способствовало и ранение Альтара. Когда носитель стихии умирает, его сила должна в кого-то войти.

— Я видела Альтара, — задумчиво произнесла я. — Не могу сказать, что он выглядел изможденным или убитым горем в отрыве от своей парной стихии.

Алвар посмотрел мимо меня.

— Глаза часто лгут, краса. Альгара не было здесь двадцать пять месяцев и восемнадцать дней. И в каждый из этих дней мне приходилось крепко подумать, зачем мне нужно вставать с ложа и что-то делать, с кем-то говорить, жить…

— Да это настоящая любовь, — пошутила я, чувствуя неловкость от того, что им пришлось пойти на это ради меня и Димки.

Алвар рассмеялся почти нормальным смехом.

— О нет, краса, такую сомнительную радость как любовь к Альгару я оставлю тебе. Мне еще хочется сохранить здравый ум для решающей битвы.

— Ты думаешь, будет битва?

— Альгар молчит об этом. А если Альгар молчит, значит, сказанное нас не обрадует.

— Пф. Твой Альгар красноречив, только когда ему что-то нужно. В остальных случаях он как… пенек, — сердито закончила я.