Наследие Дракона - Дебора А. Вольф Страница 94

Слеза упала на стол между его рук. Дару чувствовал, как невидимые узы стягивают его грудь. Следующий вдох дался ему с трудом, и тени подступили ближе. Боль резанула его по груди, один, потом второй раз, и мальчик выпрямил спину и откинул плечи назад. Ему казалось, что он видит ее лицо среди теней – впалые щеки и голодные глаза. Был ли с ней Таммас, смог ли он пропеть прощальную колыбельную ее костям? Он был ее старшим ребенком… А потом Дару ударило еще раз, сильнее, чем прежде.

Дитя!

Негромко ахнув, он дернул Саскию за рукав. Она повернулась к нему, и ее глаза округлились. Саския толкнула локтем Кабилу, которая, едва взглянув на мальчика, быстро поднялась, нахмурилась и начала вытирать руки о тунику.

– Дару? Дитя, все ли с тобой в порядке?

– Слабак… – пробормотал кто-то на другом конце стола.

Дуадл хмыкнул и отвернулся с отвращением.

Дару вцепился в руку Саскии. У него в голове нарастало напряжение, и он знал, что будет дальше – похожий на взмах черных крыльев шум прильет к его ушам и темный дым начнет густеть, до тех пор пока он не перестанет различать собственные руки. Дару пытался избавиться от собственной слабости, словно младенец, оплетенный змеиными кольцами.

– Дитя, – прошептал он. – Дитя…

Саския подалась к Дару и подхватила его на руки, когда он начал падать с лавки. Тени метнулись к нему, радуясь представившейся возможности. Мальчик изо всех сил сражался, пытаясь сохранить сидячее положение.

– Держите его… вот так…

Дару подняли чьи-то сильные руки, точно он был несмышленышем в пеленках. В горле у него застряли слезы, а руки онемели, и по телу пробежала дрожь. Мальчик услышал приглушенный, далекий голос Саскии.

– Он спрашивает о младенце…

Дыхание Кабилы согревало ему щеку, она крепко прижимала его к себе. Биение ее сердца было сильным и прекрасным. Оно пело ему: Живи. Живи. Живи.

– О младенце? Ты имеешь в виду ребенка умм Нурати? – Кабила еще сильнее прижала его к себе. – Она выжила. Это хорошая, сильная девочка. Она вырастет и станет такой же красавицей, как ее сестры. И ты вырастешь и станешь мудрым и сильным, и будешь охранять ее от всякого зла. Ты станешь нашим повелителем снов и будешь присматривать за нами, когда мы уснем.

– Да, – услышал Дару собственный шепот.

Когда вы уснете.

Затем взмахнули крылья, и Дару полетел.

Поначалу он просто падал. Падал сквозь державшие его руки, сквозь каменный пол и комнату нижнего этажа, и дальше сквозь пол этой комнаты, все быстрее и быстрее несясь через пространство, камень, воду, снова камень; земля тем временем становилась темнее и плотнее, а потом раскрылась под его ногами, и тогда он вспомнил, что умеет летать.

Дару расправил крылья и почувствовал, как напрягаются мышцы на спине и груди. Его подхватило струей воздуха, и он выдернул себя из состояния падения и резко понесся вверх, а потом с лихорадочно бьющимся сердцем начал планировать и вглядываться в темноту. Дару оказался глубоко-глубоко под землей. Он чувствовал, как она давит на него сверху. Здесь, внизу, камни смещались и двигались во сне, бормоча во время своих продолжительных сновидений, и мальчик ощутил, как оплавленные вены дракона бурлят спящей жизнью. Дару оказался в древней пещере, полной пыли и спертого воздуха, со сталактитами размером не больше невысокого ребенка – кривыми, изогнутыми, покрытыми бледной слизью, которая светилась, пульсировала и вытягивала вверх слепые щупальца в бесконечном и бесплотном поиске жизни, питания, света.

Сюда уже ступала нога человека, людей из давних-давних времен. Их руки отпечатывались в камне, прореза`ли живую землю и выкапывали ряд за рядом бесконечные цепочки ниш и полок, и неглубоких ям в полу. Все это были могилы, каждая скрывала по трупу, завернутому в саван, преданному пыли, плесени и спертому воздуху. Дару почувствовал, как электричество прошло по его затылку, и сердце сжалось, когда он опустил взгляд на тела.

Их были сотни, тысячи – столько, что невозможно было сосчитать, – и каждый был завернут в красное, и на лице каждого покоилась золотая маска. Шелк на большинстве тел успел сгнить и превратиться в красную пыль, но сами тела уцелели: руки были аккуратно скрещены на груди, глаза навеки обречены смотреть во тьму, а умы – витать в темных помыслах. Чем бы они ни были, кем бы ни являлись когда-то, эти тела излучали такое зло, что даже тени не решались сюда проникнуть. Это место было таким же пустым и неподвижным, как рот мертвеца.

Дару издал гортанный звук – слабый, пугливый, дрожащий вдох, – и один из трупов повернул голову и уставился на него своими пустыми, мертвыми глазами, безучастными под пыльной маской. Дару открыл было рот, чтобы закричать, но клыки вонзились ему в череп чуть повыше глаз, огромный рот сомкнулся на его голове, все сжимая и сжимая, и его потянули из комнаты кошмаров вверх, все выше и выше, к свету дня.

Благодарю тебя, мой друг. Где он пропадал?

Внизу, в глубинах спящей земли. Там есть нечто такое, что не должно существовать. Как зараза в костях, как темное пятно в крови. Какая-то гниль.

Араиды?

Нет. Оно древнее, гораздо старше древесных корней. И большое… Земля переполнена этим, как кость кровяными червями.

Мальчику повезло, что там был ты.

Ответа на эту реплику не последовало.

Если мне и повезло, – подумал Дару, – то я – самый несчастный везунчик, какого знал этот мир.

Тсс, он просыпается. Ты должна мне свинью.

Дару свернулся калачиком, лежа на боку и упираясь щекой в мягкую постель и скользкий мех. Он чувствовал, как воздух горит у него в легких, и сердце прикладывало максимум усилий, чтобы продолжать биться, словно птица в клетке, которая была для нее слишком мала. Мальчик попытался открыть глаза, но их засыпало пылью, и такая же дьявольская смесь покрывала слизистую оболочку у него во рту.

– Что? – захрипел Дару.

Сильная костлявая рука Хафсы Азейны поддержала его, помогая сесть. Повелительница снов вытерла ему лицо теплым влажным полотенцем и поднесла к губам чашку с прохладной водой. Дару сделал глоток, а затем принялся жадно пить. Прохладная жидкость, казалось, просачивалась в его конечности, затекая в пальцы рук и ног и заставляя их пробуждаться с легким покалыванием.

– Что? – снова спросил Дару. – Что случилось? Где я был?

– На первый вопрос ответить довольно просто: у тебя случился очередной приступ. – Хафса Азейна забрала чашку из его рук и повернулась к Курраану. Ее волосы переливались в свете огня. – На второй вопрос ответить будет сложнее. Что ты помнишь?

– Я был в каком-то месте… внизу. Под землей. Глубоко-глубоко под землей. – При одном воспоминании об этом Дару охватила дрожь. – Это была большая пещера – и там были еще пещеры, так мне показалось. Как кроличья нора или паучий лаз… И в них лежали мертвецы. То есть… живые мертвецы. Один из них повернулся и посмотрел на меня. Правда, это могло мне присниться.