Записки средневековой домохозяйки - Елена Ковалевская Страница 94

Свекровь допила остатки чая в чашке, и я забрала ее из рук.

– Так вот что я хочу предложить, моя хорошая, – продолжила она. – Я вижу, что ты сына не любишь, да это не беда, даже хорошо, любовь делает человека слепым да глупым. Поэтому сходись с моим дуралеем, потерпи, пока не родишь от него дитятю, а уж после пусть идет Кларенс на все четыре стороны. А мы наследника или наследницу воспитаем. Пусть, пока жив сынуля, он пытается с долгами рода рассчитаться, а мы – если внук или внучка… что хуже… путные получатся – потом, после смерти оного, долги-то и погасим.

От таких слов я едва не подавилась и нашлась ответить только:

– Вы жестоки.

– Жизнь жестока, девочка. Или ты хочешь сказать, что Кларенс тебя не силою взял? Сама лаской пошла? – И, прочтя все по лицу, подтвердила: – Вот то-то же! Я тебя с ответом торопить не буду. Такие вещи с кондачка не решаются. Но ты думай, что я тебе предложила. Лучшего варианта и ожидать нельзя. Будешь всю жизнь в достатке жить и спокойная. Или ты думаешь, долго сможешь в королевском дворце скрываться? А?! Пройдет интерес у короля, и он выдворит тебя. А от Кларенса, пока один из вас жив, тебе не избавиться. У нас не пропащая республиканская Омания, где мужья с женами сходятся да расходятся, как дворовые собаки. У нас брак один и до смерти кого-нибудь из супругов. У нас как у лебедей, а не у беспородных дворняг. Так что деваться тебе особо некуда. Да и плата будет невелика – потерпеть в койке мужика год-другой. Все бабы терпят, и ты потерпишь. А как родишь наследника, так и наша воля возьмет. Так что ты думай, решай. А чтобы тебе легче думалось – я завтра званый ужин устраиваю. Там ты на моего сынулю-дурошлепа внимательнее посмотришь… Все ж он красив, не уродец какой. И красотой, и статью, и гнилым нутром в деда пошел. Так что, думаю, лицо особо воротить не придется. А на ужин я тебя жду. Я уже с королем договорилась – попробуй не явиться. Уж шибко ему связи с промышленниками из Рейвеля нужны, а главой всему там мой отец. Так что сама понимаешь… Жду я тебя с ответом.

И, не позволив возразить, с трудом поднялась из кресла и поковыляла к двери.

Вивьен уселась на край большой кровати и уныло посмотрела на храпящего коротышку. Господи, как он был ей неприятен. Да куда там! Он был ей противен, но она запрещала себе думать об этом. В ее деле не до брезгливости. От брезгливости Герман отучил ее давным-давно. Главным была информация. А по части информации советник его величества по торговым делам незаменим. Правда, в последнее время его как-то подозрительно оттерли от дел, но пока отношения с ним еще оправдывали себя. Ах, если бы все можно было решить единым махом, избавиться от задания и от Кларенса, который уже откровенно тяготил. Даже женитьба не заставила его отвлечься. Вот спал бы со своей женой, а ее оставил в покое?! Так нет же! Однако самой большой мечтой у Вивьен было избавиться от незримого ошейника, который когда-то застегнул на ней Герман. Вот кого бы она удавила в первую очередь, если б смогла! Но она не могла. Не была вольна в своем желании.

Ладно, чего без толку сожалеть! Нужно решить проблему – выполнить задание, разыскать бумагу старой королевы. Хольгрим проболтался, что со всеми королевскими документами работает не кто иной, как Себастьян, и старыми архивами занимается тоже он. Она уже сделала первые шаги и навела мосты через Кларенса: уговорила его вернуться домой, даже попытаться помириться с супругой, мол, давай делать вид, что мы друг другу безразличны. Тем самым она пыталась попасть в особняк к Коненталям, но пока ничего не выходило. Да еще Кларенса все труднее становилось водить за нос. Вернее, за нос-то он водился, верил в то, что она ему говорила, только действовал все импульсивней и настойчивей. Излишне часто искал с ней встреч, показывал характер, вновь устраивал ей сцены ревности… Так и норовил все испортить.

В общем, нужно было как можно скорее решить эти проблемы, так некстати связавшиеся в тугой узел.

И вот появился шанс. Слабенький, но шанс подобраться к Себастьяну и хоть что-нибудь узнать, а может, и порыться в его вещах. С курорта приехала мать Кларенса. С ней лично Вивьен не была знакома, да и не пыталась, но вот то, что женщина о ней ничего не знала, могло сыграть на руку. Вдовствующая маркиза Мейнмор решила устроить ужин с большим количеством гостей по своем возвращении. И, как сказали, она уже встретилась со своей невесткой и даже осталась довольна ею. А еще Вивьен вчера услышала, что сын Коненталя неравнодушен к супруге Кларенса. Причем, похоже, его чувства серьезны. Вот от этого Вивьен лишь злорадно усмехнулась – поделом им всем! Живут, жируют, а она?! Пусть теперь сопли на кулак помотают!

Храп прекратился.

– Моя нимфа встала? – проскрипел старик, приоткрыв щелочки глаз.

– О да, мой фавн! – тут же перешла на воркование женщина.

– И чем моя нимфа сегодня хочет заняться?

– Нимфа хочет, чтобы ты получил приглашение на один из сегодняшних званых обедов.

– К кому? – по-прежнему сонно поинтересовался Хольгрим.

– К Коненталям. С лечений вернулась леди Мейнмор, она созывает обед. Там будет весь цвет знати.

– Там будет Кларенс, – заметил старик, вмиг проснувшись от такой просьбы.

– Дурашка, ну как ты не понимаешь?! – потянулась к нему Вивьен. – Я хочу показать им всем, доказать всему свету и ему в частности, что я с тобой! Что я только твоя! – И страстно поцеловала его в губы.

– Тебе ни в чем нет отказа, – витиевато согласился Хольгрим, когда женщина прервала жаркие лобзания. – Я получу приглашение к леди Мейнмор. Еще до обеда!

Впервые в жизни Себастьян не знал, как быть. В том, что случилось позавчера, он винил только себя, и если бы смог прожить тот день заново, то… то он все равно повторил бы произошедшее. Это было выше его: выше чести, выше слова и разумения! Аннель, такая беззащитная, нежная, но такая страстная, что при одном воспоминании он чувствовал жар в груди, а голова кружилась от упоения! И что теперь делать, как выпутаться из ситуации, в которую угодили, он не знал.

А вчера вечером король усложнил все еще больше. Слушая бравурный доклад о том, как в государстве хорошо, как успешно поднята промышленность, сколького они побочно достигли, развивая всего лишь производство оружия, государь невпопад заметил:

– А все ж таки было бы хорошо, если бы ты умудрился сделать так, чтобы в конечном счете маркиза Мейнмор стала маркизой и будущей герцогиней Коненталь.

От неожиданности Себастьян поперхнулся, а потом, обретя дар речи, осторожно спросил:

– И каким образом вы предлагаете мне этого добиться? Я со смиренным нетерпением ожидаю подсказки вашего величества.

– Да уж не знаю! – сварливо ответил король. – Но все же лучшего варианта не придумать, если бы ты умудрился каким-нибудь образом разрешить вопрос в свою пользу. Тогда все бы было ладно: и государству удобство, и тебе счастье. А то не дело, когда один из верных моих людей так и не станет опорой государства в будущих поколениях. Только сразу тебя предупреждаю – никаких дуэлей и убийств под покровом ночи. Не хватало, чтобы противники возвели тебя на эшафот. Мне и так хватает проблем с архиепископом Темелином и с верховным королевским прокурором лордом Брогерстом. Они мне знаешь уже где со своей оппозицией?! Вот они мне уже где! – и король чиркнул ребром ладони себе по горлу. – И ведь спелись два мерзавца. И не сковырнешь. За одного церковь заступается, другой родовитостью в двадцатом колене давит. Почитай, один из самых первых родов со времен Анри Завоевателя. Так что решай проблему, и желательно спешно. А то тут с утра вдовствующая маркиза Мейнмор на штурм пошла, Аннели для своего сына – твоего кузена – добивается. А мне ей отказать очень трудно. С учетом того, как идут переговоры в Рейвеле, где верный нам Тумбони никак не может добиться согласия от Пацция Бардаса – ее папаши, сам понимаешь, что я вынужден буду выбрать. Так что сроку даю тебе пару месяцев, но не дольше.