Чародей - Джин Вулф Страница 92

Кромешная тьма, чернее самой черной ночи, обступила нас. Я услышал шум стремительно несущейся воды, подобный которому слышал, когда боролся с могучими волнами и неизвестными, не отмеченными на карте течениями вместе с Гарсегом. В темноте раздавались громкие удары, частые и глухие. Я попытался представить, какого рода существо может производить такой шум, и в воображении моем возник образ Орга — зеленого, как листва, и бурого, как кора, — который стоит один на лесной лужайке и колотит в полый ствол сухого дерева дубиной. Я чуть слышно пробормотал: «Что это?» Линнет услышала меня и ответила: «Это мое сердце». Едва она успела договорить, я понял, что она одновременно права и не права, что это стучит мое сердце, а не ее. Долгое время мы шли в темноте, и я ступал в такт ударам своего сердца.

Тьма вдруг разом рассеялась, словно по велению Верховного Бога, и превратилась в жемчужный туман. Я увидел под ногами траву — сочную траву, какую любят лошади, — сверкающую росинками.

— Здесь лучше, — сказала Линнет.

Возможно, я ничего не ответил, но я согласился с ней. Солнечные лучи прорезали туман, и из него соткалась колоннада могучих дубов. Линнет побежала вперед.

— Голденлаун!

Она обернулась ко мне, и, клянусь честью, я никогда еще не видел столько радости, сколько увидел на изможденном лице женщины.

По сравнению с Ширволом замок казался чуть ли не игрушечным — серая стена, через которую сильный мальчишка легко перебросил бы камень, круглая центральная башня изящных очертаний и прямоугольный в плане четырехэтажный каменный дом с мансардой. Одним словом, такого рода замок, какие рыцарь с дюжиной крепких воинов успешно удерживает, отражая нападение пятидесяти — ста разбойников. Не более того.

Однако он вызывал самые теплые чувства, и все время моего пребывания там я невольно вспоминал дворец Леди в Скае. Фольквангр рядом с ним что цветущее дерево рядом с фиалкой, но они оба проникнуты одним духом.

На воротах были нарисованы мантикоры, стоящие на задних лапах. В зубах они держали маргаритки, как пасущиеся коровы порой держат лютики, и маргаритки цвели у них под ногами, а справа и слева желтели еще маргаритки, только уже не нарисованные, а настоящие, ибо крепостной ров был сухим, как в Утгарде, и засажен цветами наподобие сада, а перед самыми воротами стояли каменные мантикоры.

Навстречу нам вышли слуги и служанки, прекрасные молодые женщины, которые могли бы с легкостью выйти замуж за любого, кого выберут. Все они премного изумились, что Линнет, которую никто не надеялся вновь увидеть, неожиданно вернулась; а вслед за ними такое же удивление выразили степенный старый господин с серебристыми усами и изборожденным шрамами лицом и веселая седовласая леди, похожая на суетливую, воркующую от радости дикую голубицу.

— Это Кирстен, — сказала мне Линнет, — милая, милая Кирстен, которая умерла, когда мне было четырнадцать, и моя дорогая сестра Лиша, умершая родами. Отец, позвольте представить вам сэра Эйбела Благородное Сердце. Сэр Эйбел, это мой отец, лорд Лейфр.

— Убитый инеистыми великанами, напавшими на Голденлаун, — с улыбкой промолвил лорд Лейфр, протягивая мне руку.

— Моя мать, леди Лис.

Она взяла мою руку обеими своими, и тепло тех трепещущих рук и маленького застенчивого лица мгновенно покорили бы мое сердце, будь даже я заведомо неприязненно расположен к ней и ее мужу.

— Вы можете оставаться у нас сколь угодно долго, сэр Эйбел, и наслаждаться счастьем каждый момент своего пребывания здесь.

Вскоре начался пир. Снаружи, за стенами Утгарда, сгустилась ночная тьма и пошел снег, а когда мы вдоволь наелись и напились, пропели старинные песни и поиграли в разные игры, вышли в сад, залитый ярким солнечным светом и пестрящий летними цветами.

— Это мамин грот, — пояснила Линнет, — такая уютная пещерка, сооруженная нашими садовниками. Когда мои родители поженились, при дворе считалось модным иметь грот: укромный уголок, где влюбленные могут целоваться и держаться за руки, сокрытые от посторонних глаз, а также от солнечных лучей в жаркие дни. Отец распорядился соорудить грот в угоду моей матушке, прежде чем привез ее сюда.

Я невольно вспомнил пещеру, где лежал на мху с Дизири, но ничего не сказал.

— Только он нагоняет на меня страх, хотя я не сознавала этого, покуда не заговорила о нем. Наверное, дело в том, что в детстве нам с сестрами запрещали заходить туда. Поэтому я не стану заходить, но вы можете, коли хотите посмотреть.

Она явно ожидала, что я зайду, и я так и сделал. Я вовсе не предполагал найти там Дизири — я знал, что не найду. Но вид грота пробудил во мне яркие и сладостные воспоминания, и я надеялся, что они станут еще ярче, коли я зайду. Исполненный такой надежды, я спустился по нескольким каменным ступенькам, перешагнул через узкий ручеек и вошел в грот. Я знал, что там нет никаких драконов и нет глубокого колодца, ведущего в море Эльфриса. И здесь я не ошибся.

Вместо них я обнаружил внутри усыпанный чистым песком пол и туннель с грубо отесанными каменными стенами, который казался путем к сокровенным тайнам холма, а затем услышал знакомый мяукающий голос:

— Сэр Эйбел? Сэр Эйбел? Я вас узнал. Я чую псиный запах, идущий от вашей одежды. Этот туннель ведет наружу?