Виридитерра: начало пути - Тери Ли Страница 92

Ноа завороженно рассматривал местность. Больше всего его поражали горы. Большие и спокойные. Киллиан сказал, что на одной из них расположился Горный клан эльфов, откуда родом Маркус, Персиваль и Элирис, которая, к слову, никогда не была чистокровной горной эльфийкой. Ноа тогда взглянул на них по-другому, подумав о том, как среди этого лютого холода и льда могла вырасти такая девушка, как Эли. Глядя на них и сам Ноа успокаивался.

Холодный морозный воздух резал легкие при каждом вдохе, и Ноа искренне порадовался тому, что Киллиан настоял на том, чтобы они взяли с собой теплую одежду. Он был прав, как бы неприятно это было признавать. На Ноа был длинный черный плащ, изнутри подбитый каким-то теплым белым мехом, кожаные перчатки и высокие сапоги.

Они все ближе и ближе подходили к горам, и Ноа уже начал было волноваться, что придется совершать трудный подъем. Но у подножия одной из гор Киллиан остановился у расщелины. Проход был узким, но мужчине было все равно. Он шел вперед, за ним Анна, а колонну замыкал Ноа.

Киллиан вышел из расщелины и остановился, перекрывая путь Анне и Ноа:

– Дальше вам нельзя, – сказал он, – здесь начинается Аурусмур.

Ноа выглянул за плечо Киллиана. Он увидел, как вдалеке, словно вырастая из-под земли высятся полуразрушенные шпили башен. За спиной Киллиана были колонны, потрепанные временем, покрытые песком дороги. Он увидел мертвый город и услышал шепот ветра, в котором таилась опасность этой тишины. Здесь Ройвана ждало его наказание. Это место станет его тюрьмой.

Анна тихонько всхлипывала. Ноа не видел ее лица, но заметил, как подрагивают плечи девушки. Она хотела казаться сильной, но была всего лишь девушкой, у которой забирали часть ее единственной семьи. Ноа протянул руки и неловко обнял ее, но Анна, к его удивлению, не отстранилась, а продолжила тихо плакать. Ему подумалось, что после она будет ненавидеть его вдвое больше, потому что он видел, какой слабой она может быть.

– Анна, не время для слез, – сказал Киллиан, – помоги Ноа закончить нашу миссию, – мужчина протянул руку, но будто натолкнулся на прозрачную стену.

Увидев это, Анна стала всхлипывать еще сильнее. Стараясь не обращать внимания на плач дочери, Киллиан продолжил:

– Ноа, встань во главе Эрмандада и борись яростно и беспощадно. Мы все хотим свободы и избавления от рабства. И защити тех, кого защищал я.

Ноа ничего не ответил, и тогда Киллиан обернулся, взглянув на мертвый город, ожидающий его.

– Прощайте, Анна, Ноа, – сказал Киллиан и побрел прочь.

Анна не перестала всхлипывать. И когда она подняла на него свои заплаканные серые глаза, Ноа не увидел в них ничего, кроме ненависти. Горный ветер трепал ее короткие черные волосы, и они липли к влажным от слез щекам. Анна выглядела такой решительной и такой отчаянной, но Ноа не боялся ее гнева. Он сделал так, как считал нужным. И вспоминая слова самого Киллиана о том, что в нужный момент судьба и сердце подскажут, что ему делать, ему подумалось, что он поступил правильно.

Жизнь за жизнь – это не равноценный обмен, а продолжение длинного кровавого пути из ненависти, которому нет ни конца, ни края.

– Я никогда тебя не прощу, – прошипела Анна. – Ты будешь лидером Эрмандада, но моим никогда!

Ноа стойко выдержал ее взгляд, сам не зная как. Возможно, теперь он был как никогда спокоен, отпустив свою ненависть и жажду мести, когда наконец-то появилась надежда на что-то светлое и действительно важное. Когда впервые появился путь к будущему, к которому стоило идти.

– А я и не прошу об этом, – ответил Ноа.

Он отвернулся от Анны и двинулся прочь, назад к норе Маркуса. Нужно возвращаться в дом Скуггена.