Сожженная земля - Светлана Волкова Страница 9

— Что там, Рини? Где мы?

— Изумрудик! — воскликнула акробатка. — Мы же были здесь на прошлой неделе! Облазили все места! Айлен совсем обленился — не хочет передвигаться на большие расстояния! Слышишь, Айлен?! Ты старый лентяй!!

Девочка спрыгнула с подоконника, с силой притопнула, несколько раз подпрыгнула на месте. Грива черных волос до пояса подпрыгивала вместе с нею, подобно мантии. Глаза, золотистые с темными крапинками, полыхали задорным огнем.

— Не серди его, Рини, — попросил ее тринадцатилетний мальчик. — А то вообще нас не выпустит…

— Ха! Я ему не выпущу. Не трусь перед Айленом, Кай! Нечего его задабривать. Он только смеется над теми, кто его боится и задабривает. Надо у него требовать! Эй, Айлен, ты собираешься нас кормить? Хочу морковки!

Ничего не произошло. Черноволосая нахалка уперла руки в бока и гневно топнула.

— Ты совсем оглох, старый пень? Мы голодны! Немедленно подавай завтрак!

Прозвучал странный звук, похожий на скрипучий старческий смех. А затем с потолка прямо на голову Рини обрушилось несколько десятков морковин. Дети захохотали.

— Требовать, говоришь? Ха-ха-ха!

— Старый безмозглый олух! — выкрикнула огненноглазая любительница моркови. — Я тебе еще отомщу! А вы, ну-ка хватит ржать!

Она подхватила с пола морковину и засунула в улыбающийся рот мальчика по имени Кай. Тот замычал и выплюнул "кляп". Рини подняла еще две морковки, по одной в каждую руку, и принялась откусывать по кусочку от каждой.

— Вкусная! И на том спасибо остолопу Айлену, хоть гнильем не завалил! Слышал, балбес! Спасибо за морковку! Вкусно!

В ответ вновь прозвучало отдаленное старческое хихиканье. Дети наперебой загалдели, делая "заказы": "Айлен, и мне! Хочу яблочек, красных!" "Ватрушки с вишней, Айлен!" "Хочу перловку, как бабуля готовила, на маслице!" "Печеного козленка с ревенем!"

Мясо просили мальчики, девочки заказывали только овощные и молочные блюда. Еда возникала из ниоткуда прямо на полу перед тем, кто ее просил. Дети садились на пол или подхватывали пищу в руки и принимались есть. Никто не беспокоился о столах и приборах. Те, кто заказывали каши, борщи, жаркое или другую еду в посуде, спохватывались о приборах: "Айлен, ложку забыл!" "А вилка, Айлен?" Пара мальчишек озаботились заранее: "Тефтели из крученой телятины с печеными баклажанами! И ложку положи, Айлен!"

Насытившись, дети оставили посуду на полу, и она исчезла так же, как появлялась. Остатки морковной россыпи тоже пропали.

— А теперь гулять! — скомандовала неугомонная Рини. — Жалко, что этот оболтус опять притащил нас к Изумрудику. Мы все вокруг облазили и рассмотрели, теперь скучно будет. Пусть только попробует завтра остаться здесь.

— А мне Изумрудик нравится, — сказала русоволосая девушка шестнадцати лет. Ее карие глаза смотрели мягко, а голос был нежным и плавным, в отличие от резковатого, с хрипотцой, голоска Рини. — Я так люблю купаться в нем и лежать на травке!

Рини фыркнула.

— Ну конечно, Вери, тебе ведь больше ничего не надо, только лежать на травке! А мы с Каем хотим исследовать новые места! Вокруг Изумрудика одна травка!

— Исследуй Айлен! — рассмеялся еще один подросток. — Вот где новых мест что в твоем муравейнике!

Паренек, коренастый и широкоплечий, на вид лет шестнадцати, был старшим из мальчишек. Черты лица выдавали простолюдина. Рини возразила:

— Много чести старому зануде! Его новые места все похожи одно на другое.

— Так ведь и в лесу все похоже. Это вам, девчонкам, кажется что все разное.

— Не кажется! — запротестовала кареглазая Вери. — В лесу все разное! Даже травинки вокруг Изумрудика разные! Вы, мальчишки, просто не умеете смотреть!

— А ты научи, — посоветовал ей тринадцатилетний Кай. — Вот Рини меня учит, как смотреть на деревья. На кроны, на листву, на корни, на птиц и насекомых в листве и коре. Я уже умею узнавать деревья в Сиреневой Роще!

— Рини тебя учит, потому что ты хочешь учиться! — возразила Вери. — А вот Дерх ничему не научится, потому что не хочет. Он считает, что это девчачье дело, а не его.

— Конечно, девчачье, — подтвердил Дерх. — Вы родились феями, вам и с деревьями знаться. А мы — люди, нам человечьими делами надо заниматься. Я вот вернусь в Тергас и буду сапоги тачать, как папка.

Самая старшая, семнадцатилетняя девочка, до сих пор молчавшая, с горечью возразила:

— Забудь о сапогах. И о папке забудь. Его давно в «Королевские Медведи» забрили. И сапоги он теперь надевает, не помня, что когда то сам их тачал. А мы все здесь навечно. Вы — пока не умрете. А мы — пока нас не убьют, как наших матерей.

— Их не убьют, Ираис! — воскликнула Рини. — И нас тоже. Нас нельзя убить. Чары Элезеума защищают нас.

— Защищали. Чар больше нет. Я слышала, как умерла моя мать. Я слышала ее остановившееся дыхание.

— Я тоже слышала, — сказала Рини. — А потом слышала ее голос. Из Элезеума. Никто не смог ее убить. Она ушла домой.

— Ей повезло, Риниэль. Она ушла прежде, чем они нашли способ не отпускать их. А мою мать убили. И еще одну… сестру. Мама слышала ее. У нее не было дочери, больше некому было слышать… Только мама… потому что была рядом, за стенкой. Когда она умерла, я слышала и ее, и ее память о той сестре. Они научились убивать нас. Скоро они придут за нами. Потому что там они уже убили всех. Остались только мы.

Слова Ираис повергли детей в безмолвие. В глазах мальчишек проскользнул страх. Они потупились, чтобы не выдать себя перед бесстрашными феями. Девочки растерянно переглядывались. Первой стряхнула отчаяние русоволосая Вери.

— Можете стоять здесь и слушать страшилки Иры. Я пойду купаться. Доди, пойдем!

Она схватила трехгодовалого малыша за ручонку и потащила за собой в темный коридор.

— Айлен, мы идем купаться в Изумрудике! Выведи нас!

Ее голос звучал издалека, будто она была не за дверью, в нескольких метрах от остальных детей, а через пару комнат от холла. Каменные своды холла отразили приглушенное эхо.

Риниэль тряхнула смоляной гривой.

— Я тоже пойду купаться. Изумрудик так Изумрудик. Пойдем со мной, Кайсал!

Тринадцатилетний Кай подошел к ней, они вышли в тот же темный коридор.

— Айлен, дурак криворукий! Давай и нас выпускай!

По коридору прошелестел отголосок знакомого скрипучего смеха. Затем в кромешной тьме вдруг распахнулись широкие ворота, в коридор хлынул поток солнечного света. Мальчик зажмурился от резкого перепада, а девочка будто и не заметила. Она схватила его за руку, и дети выбежали наружу.

— Я так выбешиваю Айлена, что он никогда не играет со мной в свои игры, — хихикнула Риниэль. — Он счастлив избавиться от меня на подольше, вот и выпускает сразу же! А эти глупышки своей покорностью нравятся ему, вот он и дразнит их! Вери, наверно, до сих пор бродит по коридору.