Внук Персея. Мой дедушка – Истребитель - Генри Лайон Олди Страница 9
Внук Персея. Мой дедушка – Истребитель - Генри Лайон Олди читать онлайн бесплатно
Над бортом вознеслось узкое, почти змеиное тело богини. Как и все морские , Левкофея легко меняла облик. Взгляд ее агатовых глаз был устремлен на скверного мальчишку у мачты. Весь вид богини выражал суровую укоризну. Тритон уверился: сейчас мамка утащит гаденыша в пучину. Однако богиня лишь осуждающе покачала головой и погрозила пальцем.
Кудряш хотел покаянно развести руками, но не смог: руки-то были связаны. Тогда он скорчил умильную рожицу: «Прости, мол! Ну, пошалил…» Богиня вздохнула – совсем по-человечески – и серебряным фонтаном опала в воду.
– Развяжи меня.
В голосе звучал приказ. Голос был взрослый. Такой мог бы принадлежать отцу. Или косматому дядьке, который хохотал у мачты. Тритон привык слушаться приказов. Не чинясь, он стал развязывать веревки. Змеи на запястье и шее кудряша – их Тритон принял за цацки – подняли точеные головки, мелькая язычками. Но Тритон и не собирался обижать змееносца. Он очень старался, сорвав себе ноготь на большом пальце, и вскоре руки мальчика были свободны. В благодарность кудряш боднул Тритона головой в живот.
– Ай! Ты чего?
Под ребра ткнулись твердые острия. Рожки? Мальчишка не походил на сатира, да и ноги у него были не козлиные – человечьи. Миг, и перед Тритоном уже сидел косматый дядька. Он подмигнул парню, но обратился не к Тритону, а к его отцу.
– Ты мне понравился, кормчий. Ты хотел меня… Ведь хотел, да?
Кормчий затрясся от страха.
– Это хорошо. Люблю таких.
Навплиандр ощутил у себя в паху ладонь – узкую, мальчишескую, хотя кудряш исчез, а косматый стоял у мачты и не думал приближаться. Ладонь сжалась и исчезла, оставив давящий холод. Кормчего вырвало желчью. Если он чего и хотел, так это снова выброситься за борт.
– Ты обещал доставить меня на Наксос, – сказал Косматый. – И ты сделаешь это.
* * *
– До Наксоса? Втроем?
В глазах детворы плескалось море, и шелестел плющ под ветром, и носились по палубе звери с горящими глазами.
– Ага. Парус поставили. Мы с Косматым – на весла. Он одно взял, я – другое. Папашка правил…
– А твоя мама? – Гий встряхнулся мокрым псом.
– Уплыла мамка-то…
– Что ж она остальных не вытащила?
– Дык папашка… он же это… Муж, значит. А остальные ей никто.
– Поня-я-ятно, – протянул Эвримах.
По его тону читалось: ничего ему не понятно, и Тритону он не верит.
– Ты Косматого развязал? – спросил Амфитрион.
– Ага.
– Он что, сам развязаться не мог? Львы, змеи, а веревки стряхнуть – слабо?
– Не знаю, – огорчился Тритон. – Может, он играл?
Нельзя сказать, что родственники свалились, как дождь на голову. Гонец, отряженный Алкеем, пятый день дежурил на дороге, ведущей в Тиринф из Микен. Ему было строго-настрого велено: спать вполглаза, не напиваться, а главное, едва объявятся микенские колесницы – бегом бежать обратно с благой вестью. Он и побежал, да так быстро, что на целый час опередил колесницы. Дороги Арголиды каменисты, своенравны, и к колесам расположены куда менее, чем к обычным сандалиям. А гонец несся, отрабатывая дни сытого безделья, так, словно на ногах у него были знаменитые Таларии – крылатая обувка Гермия Душеводителя.
– Радость! Ра-а-адость! – горланил он.
В городе его чуть не побили. Мало кто хотел сегодня радоваться. «Ра-а-а…» – горсть овечьих катышков ударила в спину гонца. Кувшин воды, вылитый с крыши, пришелся кстати – освеженный, гонец встряхнулся и прибавил ходу.
– Радость! – взлетело на вершину холма.
Если раньше во дворце царствовал великий Персей, то сейчас тирана свергли. На его месте воцарились буйные богини – кутерьма и суматоха. Варилось мясо в котлах, до блеска начищалась драгоценная посуда. В гинекей [18]тащили охапки свежего тростника. Следом, подгоняемые неистовой Лисидикой, рабыни несли корзины с душистыми цветами. Грелась вода в женских купальнях. Строились в ряд флаконы с сурьмой и румянами, розовым маслом и шафранными притираниями. Ждали своего часа тонкогорлые, как цапли, амфоры с вином – хиосским, фасийским, душистым афинтитесом [19]. В глубокие блюда выкладывались сливы, миндаль, смоквы, изюм черный и золотой; лакомство густо заливалось свежим, янтарным медом.
И вот наконец…
– Доченька! – ахнула Лисидика. – Внученька!
Доченька Анаксо сошла с колесницы, держа на руках годовалую внученьку Алкмену. За локти Анаксо поддерживали два крепких раба – упаси, Гера Очажная, еще оступится! К семнадцати годам старшая сестра Амфитриона сильно располнела; а может, снова была в тягости. Выдана замуж тринадцатилетней за родного дядю – ее муж Электрион, басилей Микен, был вторым сыном Персея – она что ни год рожала двойню, сделав перерыв на дочку-одиночку. В отличие от матери, подарившей супругу саму Анаксо и, спустя долгий срок, Амфитриона, молодая женщина уже осчастливила микенский трон четверкой наследников – и не собиралась останавливаться на достигнутом.
Начались поцелуи. Несмотря на то, что губы были заняты делом, гвалт стоял такой – хоть из дворца беги. Амфитриону тоже досталось. Сестра, учитывая разницу в возрасте, с колыбели была ему второй мамой, и сейчас отличилась на славу – измяла, обслюнявила и двадцать раз изумилась, как же он вырос.
– Вот! – брякнула она в конце. – Невесту тебе привезла!
– Какую невесту? – возмутился мальчик. – Где?
– Да вот же!
Под нос Амфитриону ткнули пухлое, хихикающее существо. От «невесты» пахло молоком и дорогой. Кажется, ее следовало хорошенько вымыть. Словно прочитав мысли мальчика, «невеста» вдруг заорала благим матом и больно-пребольно дернула Амфитриона за чуб. Он даже вскрикнул от неожиданности. Приятели в голос потешались над беднягой. Один Тритон сочувствовал басом.
«От баб все беды…» – дальше мальчик не расслышал.
– Дурачок! – веселилась Анаксо. – Своего счастья не понимаешь!
– Ага, счастья, – буркнул жених. – Сопли ему вытирай, счастью…
– Неблагодарный! Я ее нарочно для тебя родила!
– А я не просил…
– Могла же двух героев состряпать! Нет, думаю, брату хорошая девка нужна! Слепила двух героев вместе, поднатужилась… Гляжу – и впрямь девка! Целой армии стоит!
Стража, сопровождавшая Анаксо, громыхнула хохотом – словно мечами в щиты ударили. Им вторила тиринфская челядь. Мальчик готов был сквозь землю провалиться, или сбежать на край Ойкумены – увы, людской круг не оставил ему лазейки. Треклятая соплячка тем временем крутила ему нос с явным намерением оторвать. Пальцы у «невесты» оказались медными. При любой попытке Амфитриона освободиться девчонка корчила угрожающую рожу: заору! нажалуюсь!
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments