Рябиновый мед. Августина - Алина Знаменская Страница 9

Он жаждал духовного служения, подвига. И еще — одобрения отца, потомственного священника, которого боготворил и даже немного побаивался. Всегда стремился быть похожим на него. Вот Георгий выбрал ратную службу и преуспел. И карьера дяди, пожалуй, прельщает молодых Вознесенских. Что ж, в вопросах воспитания отец Сергий диктатором не был и не собирался изменять своим принципам.

Захватив для погорельцев собранные женой продукты, священник вышел на улицу. Мокрая после дождя трава щедро сверкала на утреннем солнце. Рябина в палисаднике мелко вздрагивала, сбрасывая лишнюю влагу. Отцу Сергию достаточно было перейти дорогу, чтобы оказаться в возлюбленной обители. На улице, идущей вдоль Учи, на взгорке была когда-то давно воздвигнута живописная группа, состоящая из трех церквей и колокольни. Старшая из них, Троицкая, что на рву, церковь больше походит на костромские храмы, увенчана пятиглавием. Наружное убранство Троицкой церкви великолепно. Отец Сергий не уставал любоваться — дивное узорочье окон, барабаны глав церкви украшены поясками и рельефами. У самого края рва — приземистая теплая Казанская церковь. Декор здесь поскромнее. А у дороги — целый комплекс: одноглавая Тихвинская церковь, выдержанная в традициях московского барокко, с луковичной главкой на двухъярусном световом барабане, да у северо-западного угла Тихвинской церкви возведена надвратная колокольня. Всякий раз, проходя по многочисленным галереям церковных зданий, отец Сергий ощущал в себе некий трепет, сродни вдохновению или же восторгу художника. Потемневшие от времени росписи молча взирают со стен, и кажется — само время дышит у тебя за спиной. Вот и сейчас, поднявшись на второй этаж и направляясь в библиотечную комнату, он поймал себя на мысли, что особенно любит эти редкие мгновения, когда остается наедине с храмом.

Не зажигая лампы, он нашел среди книг на отдельной полке толстую самодельную тетрадь из пергамента, поставил на стол чернильницу. Перелистав исписанные каллиграфическим почерком страницы и найдя последнюю запись, обмакнул перо в чернила. Записал:

20 числа июня месяца, 1908 г., ночью, произошел пожар недалеко от Троицкой церкви. Сгорел церковный дом, где проживали: дьякон оной церкви с семейством, а также бывший псаломщик Юрьев. Все остались живы. Пожар не тронул соседние дома благодаря сильному дождю, который помог довольно быстро справиться с огнем.

Священник вновь обмакнул перо в чернила и добавил:

Нынешнее лето весьма богато грозами с дождями. За сим обычно следует скорое в реках водоразлитие…

Кончив запись, священник вернул тетрадь на место, перекрестился на образ Святой Троицы и спустился вниз — готовиться к службе. «Скорое в реках водоразлитие», которое предугадал отец Сергий, и подготовило то небольшое, но важное событие, что перевернуло жизнь нашей маленькой героини. Хотя на укладе старинного, удаленного от железной дороги провинциального города Любима это событие никак не отразилось, все же остановимся на нем, ибо жизнь человеческая — вечная загадка, а история полна белых пятен.

В городке, основанном в XV веке самим Иваном Грозным, любившим охотиться в этих благодатных местах, протекали две реки — Уча и Обнора. Конечно, теперь они заметно обмелели и наводили грусть на случайно попавшего сюда путешественника, все же бесспорно, что когда-то эти реки, гармонично вписываясь в ландшафт, приводили человека в трепет, побуждая любоваться собой и задумываться о величии Творца.

Уча и Обнора весело текли, местами выходя из берегов, затейливо извиваясь, у мельниц завьючиваясь в омуты, в тот день, когда начальник местной полиции Богдан Аполлонович Сычев ждал с визитом в город большое начальство. Ехал губернатор в сопровождении главы полицейского управления губернии.

Губернатор со свитой, по своему обыкновению, собирался посетить присутственные места, отстоять позднюю обедню, переночевать у городского головы, а наутро отправиться на охоту в Соколену.

Сопровождающий губернатора начальник полиции, как правило, оставался обедать у своего подчиненного Богдана Сычева, которого горожане по старой привычке звали городничим, хотя давно уж должность эта была упразднена. Любимцы отлично понимали, что, хотя и считается главой города выбираемый раз в три года городской голова, но все же настоящей властью обладает лишь назначаемый губернатором начальник уездной полиции — исправник.

Гость Сычевых, полицмейстер Турукин, после рюмки водки делался таким ругателем, что присутствие в доме детей становилось крайне нежелательным. Наследник городничего, шестилетний сын Петька, как губка впитывал любые бранные слова и мог выдать их в самый неподходящий момент, что забавляло самого Богдана Аполлоновича и ужасало фрау Марту.

Было решено отправить детей в сопровождении гувернантки и работника Егора на пикник.

Маршрут разрабатывался загодя. Отец семейства предлагал детям пешком пройти до Троицкой церкви, спуститься к Уче и на лодке прокатиться вниз по течению, до моста. Затем подняться к Валу и там расположиться на пикник. Петька, которого фрау Марта неизменно называла «мой Петер», заупрямился:

— Плохой маршрут! Короткий!

— Ах ты, мой отважный путешественник! — с удовольствием крякнул Богдан Аполлонович и высоко поднял щуплого белобрысого наследника.

Ася раскусила хитрость Петьки — на самом деле он страшно боялся заучских мальчишек, те — драчуны и кидались камнями.

«Отважный» путешественник важно нахмурил брови. Гувернантка втайне надеялась, что прогулка ограничится ближайшей набережной Обноры, но не тут-то было. Вступили барышни:

— За Обнору, в останковский лес!

— В рощу!

— В рощу нельзя, там трава ядовитая, забыла?

— На колодчик Геннадия Любимоградского!

— На колодчик далеко, пешком малыши устанут!

Наконец общими усилиями маршрут был разработан, собрана корзина со снедью, взяты удочки, зонтик для Фриды Карловны, сачок для Греты.

— А что же ты, Ася? Разве ты не хочешь пойти со всеми?

— Я… я хотела помочь сервировать стол! — выпалила она и прикусила губу.

Трудно объяснить, почему ей иногда так невыносимо хочется выделиться, сделать не как все. Например, остаться одной из детей, чтобы вдвоем с фрау Мартой накрывать стол. Аккуратно скрипят ступеньки лестницы, когда она с ворохом начищенных до блеска вилок поднимается наверх, в столовую. Там на столе уже выставлен парадный сервиз с картинками. Фарфор тонкий, почти как бумага. Кайма по краю золотая, а в серединке — целая картина из сказки. Зеленые деревья, домики с красными крышами, человечки в чудных одеждах… На большую тарелку кладется еще одна, поменьше. Рядом — нож, ложка, стройный ряд серебряных вилок. Она умеет сервировать стол и любит это делать. Фрау Марта останется довольна.

Ася не просто сервирует стол, она играет. Представляет. Вот она — хозяйка дома и ждет гостей к обеду. Дом у нее, как у фрау Марты или даже лучше, но стол — непременно такой. И несколько сервизов.

На каждый день — белый, с каймой. Для торжественных обедов — непременно с картинками. Сама она, Ася, — дама. Иногда — графиня, иногда — княгиня. А бывает, и королева. Это ее тайная игра, никто о ней не знает.