Соколиная магия - Андрэ Нортон Страница 9

Комната оказалась небольшой. Вероятно, это было личное помещение хранительницы. Эйран не могла себе представить, чтобы такое значительное лицо занималось делами в маленькой комнате. Помещение ярко освещено шарами в креплениях на стенах. Глава Совета волшебниц Эсткарна стояла перед стулом с высокой спинкой. Покрытый бумагами стол свидетельствовал, что она здесь работала, когда волшебница прервала ее своим сообщением об Эйран и Ярете.

— Мне сказали, что вас двое, — заметила хранительница. В ее голосе звучала легкая укоризна, и Эйран пожалела, что задержалась в коридоре. Нарушение этикета, пусть и незначительное, не поможет их делу. Эйран сразу инстинктивно поняла, что Ярету нужно говорить с этой грозной женщиной, не повышая голоса.

Но он был не в настроении миндальничать.

— Ты украла мою дочь, — сразу заявил он. — Я пришел, чтобы увезти ее домой.

— Твою дочь? — Хранительница слегка приподняла брови. — У тебя есть дочь?

— Есть, — ответил Ярет. — А ты ее украла. Верни ее мне.

— Не понимаю, о ком ты говоришь, — сказала хранительница.

— Она где-то здесь. Если понадобится, я разнесу это место камень за камнем…

— Ты? — Хранительнице стало весело, и она позволила себе показать это. — В одиночку? Ты смелый человек, сокольничий. Я не знала, что вы воспитываете сыновей, не говоря уже о дочерях.

— Есть много такого, чего ты не знаешь. Не будем говорить об этом. Повторяю. Я требую, чтобы мне вернули дочь.

— Я могу вызвать десяток стражников, и тебя выбросят на улицу, — сказала волшебница. — Могу сделать и по-другому… — Она положила руку на серо-голубой камень у себя на груди.

— Можешь угрожать, сколько хочешь, но я верну свою дочь.

— Достаточно. Ты меня утомил. Больше говорить не о чем. — Хранительница отвернулась и села. С каменным лицом она взяла стопку бумаг. Неторопливо принялась развязывать серебряную ленту, которой они были связаны.

Эйран поняла, что прием окончен. Но у нее оставалась слабая надежда. Ведь хранительница все-таки женщина. Может, мольба другой женщины тронет ее сердце'? Эйран сделала шаг вперед, но Ярет остановил ее, положив тяжелую руку на плечо.

— Нет, — резко сказал он. — Здесь мы не получим ни помощи, ни сочувствия. Не встретим милосердия. — Последнее слово он произнес с тяжелой иронией. — Придется поискать в другом месте.

— Я должна попытаться. — Эйран стряхнула его руку и подошла ближе. Вопреки своим усилиям, она заплакала. К собственному ужасу, она почувствовала знакомое ощущение внутри и поняла, что сейчас начнет икать, как всегда, когда она расстроена.

— О, госпожа, — сказала она, — Пожалуйста — ик! — пожалуйста, не прогоняй нас. Дженис — наш единственный ребенок. Не думаю, чтобы у нас было еще.

Мы — ик! — должны знать, что с ней!

Она опустилась на колени, а потом без стыда распростерлась у ног хранительницы. На мгновение в комнате слышался только плач Эйран и ее икание. Потом со слабым шорохом платья хранительница наклонилась в своем кресле и коснулась Эйран.

— Встань, — сказала она. — Перестань плакать. Твой сокольничий стыдится тебя. Я вижу это у него на лице.

— Мне все равно, все равно, — жалобно говорила Эйран. — Ик! Мне нужно только вернуть Дженис. — Она снова встала на колени и стиснула руки. — Ты можешь это понять? Мое дитя. Это все, что мне нужно.

Хранительница перевела взгляд с залитого слезами лица Эйран на строгое лицо Ярета.

— Я вижу: вы оба глубоко любите дочь, хотя и по-разному. Жаль.

— Что это значит, госпожа? — Эйран показалось, что голос Ярета звучит чуть менее враждебно.

Хранительница посмотрела на него.

— Слишком поздно, — сказала она.

Она встала и отошла от стола к ближайшему окну, там отодвинула занавес и стояла, глядя наружу. Ярет помог Эйран встать и обнял ее, она держалась за него.

— Ты хочешь сказать… — Голос его дрогнул, сокольничий прочистил горло. — Ты хочешь сказать, что она мертва?

— По-своему, — ответила хранительница. Она повернулась к расстроенным родителям. — Вам, возможно, будет легче так о ней думать, потому что для вас она действительно мертва. Мы все умираем для внешнего мира, когда приходим сюда. Все, что связывает нас с семьей, с друзьями, со всем остальным, разрывается, когда мы становимся волшебницами. Да, сокольничий, и ты также, жена сокольничего. Ваша дочь мертва.