Заглянуть в пустоту - Ира Берсет Страница 9

— Ты говорил, что Потоцкая была здесь с подругой…

— Да, с Викулей. Очень колоритная дама.

— Да уж. К ним кто-нибудь подходил, заговаривал?

— Конечно. Я подходил и, как Вы выразились, заговаривал. Прошу Вас, Ваш кофе, — он поставил перед Марком дымящуюся чашку и мило улыбнулся.

— Благодарю. А кроме тебя, кто-то говорил с ними?

— Нет… Нет, я не помню. Разве что за то короткое время, когда я мог быть на кухне, например, или, прошу прощения, в уборной.

В этот момент в зал ввалилась тучная, но маленькая женщина в синем халате со шваброй и ведром. Она что-то громко напевала себе под нос, и от её присутствия пространство тут же оживилось, перекатываясь глухим эхом.

— Борисовна! — пискляво воскликнул официант. — Вы снова опаздываете! Через полчаса пойдут клиенты, а вы со своей шваброй!

— Не нервничай, а то поседеешь! — рявкнула толстуха и внимательно посмотрела на Марка. — Шо, тоже из ваших? А так не похож, с виду вроде нормальный мужик!

— Я нормальный, и не только с виду, — отрезал Войт, влил в себя залпом кофе и поднялся, чтобы уйти.

— Ну и слава Богу! — засмеялась уборщица.

— Если вдруг что-нибудь вспомнишь, позвони мне, — Марк Николаевич протянул официанту свою визитку.

— Вряд ли. Я Вам всё сказал. Вы ищете не там! И потом, я слышал, что у неё просто отказали почки, зачем же копаться в этом снова и снова?

— У кого отказали? — оживилась Борисовна.

— Вам-то какое дело? Вы трите, трите и идите вон туда, — он показал на выход в галерею магазинов.

— Поговори мне, недоразумение! Будет он мне ещё указывать, шо мне делать. Ты бач, яке гимно!

— Боже мой, какой уровень, какая низость… Это выше моих сил, прошу прощения, — на ходу бросил молодой человек Марку и скрылся за баром.

— Вот и правильно, вали, — заключила уборщица и окликнула уходящего посетителя. — Так кого ты ищешь?

— Как давно вы работаете в этом центре?

— Ты шо, еврей? Вопросом на вопрос отвечаешь! Чи из ментовки?

— Не то и не другое.

— То есть, никакое! — засмеялась Борисовна, выставляя напоказ неровные зубы. Одной рукой она оперлась на швабру, а другую определила на то место, где лет сорок назад красовалась талия. — Я здесь, милый человек, с самого начала работаю. Вот как выстроили этот храм отжима денег, так я и работаю.

— Вы видели эту женщину? — Марк протянул ей фото Потоцкой.

— Ясный перец! — гоготнула женщина и ударила рабочей ладонью по фото. — Она часто в эту столовую ходила. А вот зараз перестала. Давно не было. А шо? А, так это в неё почки отказали? Да… — она сочувственно покачала головой, — бач як бува, деньги есть, а болезни на это наплевать! А я…

— Не могли бы Вы вспомнить, где её видели в последний раз, — мужчина поспешил перебить философские размышления Борисовны.

— Та чого ж не могла бы?! Пока склерозом не страдаем, слава Богу! Вот тут и бачила. С другой какой-то фифой. И в магазине, где шмотки дорогие, тоже видела. Они там шорхались…

— Спасибо, — выдохнул Марк, пряча фото во внутренний карман лёгкой куртки.

— А, так погодь, я её ещё видела с каким-то фраером.

— В смысле? — оживился Войт. — Когда? Где?

— Так это самое… Ну, да… Это и был последний раз… Здесь и видела.

— В ресторане?

— Нет, в этом же центре, только на втором этаже, в кафетерии. Я ж, милый человек, мою не только в этой столовке! Борисовна — везде! Так сказать, незаменима! — засмеялась женщина.

— Ну, и что они?

— Ничего, — уборщица неопределённо пожала плечами. — Сидели разговаривали и этот… кофий пили. Я ещё подумала, что баба себе молодого любовника нашла.

— Значит, он молодой? Может, это был её сын? — Марк достал из кармана телефон и, отыскав нужный снимок, протянул Борисовне.

— Не, не он. Этот совсем сосунок, а тот постарше. Лет двадцать семь будет. Смазливый такой, но уставший, что ли.

— Уставший? — не понял мужчина.

— Да, малость потрёпанный.

— Описать сможете? — Марк Николаевич вынул из портмоне сто гривен и протянул женщине.

— Ага, — глаза Борисовны лукаво сощурились, — значит, за информацию. Смотрела кино, знаю, как это всё происходит. — Она взяла деньги, аккуратно сложила и затолкала куда-то за пазуху. — Ну шо… Нормальный молодой мужчина, рост не скажу, так як он сидел. Волосы чёрные, одет хорошо.

— Глаза, нос… — начал было Марк.

— Ну, ты даёшь! — возмутилась уборщица. — Я его до подробностей не рассматривала. На кой чёрт он мне сдался?!

— Плохо… — снова выдохнул Марк. — Может, что-то ещё вспомните, что-то странное, необычное.

— Да ничего странного не было. Мужик пил с бабой кофе! Шо тебе ещё надо? А! Он какие-то фотки смотрел! Точно! Но это разве странное?

— На снимках была она?

— Не знаю! — гаркнула Борисовна. — Ты меня совсем замучил. А мне ещё целый этаж мыть! Так шо, звыняй, милый человек, но дама тебя покинет.

— Вот мой номер телефона, — Марк сунул карточку в руку уходящей женщины. — Если что, звоните.

— Добро, бувай!

«Получается, что эпизод с фотографиями всё-таки имел место, но он никак не связан со встречей однокурсников. Неужели любовник? — Марк Николаевич перебирал в голове новую информацию, пытаясь прийти к логическому заключению. — Нет… Не может быть. Сейчас никто не пользуется бумажными фото. Если нужно передать фотографии, это можно сделать с помощью телефона или компьютера. И потом, зачем было давать своему молодому любовнику снимок, где она совсем юная? Чтобы тот увидел разницу? Нелогично. Не сходится. Зачем и кому понадобились эти старые фотки? Кто этот человек?» Машина вынырнула на просёлочную дорогу и, неуклюже переваливаясь, направилась к возвышающемуся серому зданию с вывеской «Клуб». Из пасти старых арочных ворот, обосновавшихся сразу перед заведением, вяло вышли несколько мальчишек лет десяти и поплелись к зелёному ларьку с разным «антисъедобным» изобилием в виде жвачек, стеклянных карамелек и вездесущей кока-колы. Марк Николаевич посмотрел им в след и подумал, что хорошо, что его детство прошло в «советской нужде», где сахарный петушок на палочке был верхом изобилия и радости.

Не надо ездить быстрее, чем летает твой ангел-хранитель

Село Мерло, в котором, со слов Виолетты, она родилась и выросла, было образцом запущенной украинской глубинки: убитые дороги, покосившиеся телеграфные столбы, серые понурые дома и угрюмые немногословные жители. Клуб давно уже не был средоточием культуры. Здесь были размещены игровые автоматы для подростков, несколько машин с «одноруким Джеком» для взрослых и небольшой бар с дубовой стойкой и стеной-витриной разнообразных напитков, плавно переходящий в зал ресторана. Ресторан был закрыт, а за барной стойкой сонная девушка медленно вытирала стаканы. При виде статного посетителя её чёрные брови удивленно вскинулись, а рот перестал жевать и слегка приоткрылся, зависнув между улыбкой и намечающейся дежурной фразой: