Звероликий - Владимир Лещенко Страница 9

Прогулка по цеху привела Гая Теренция в прежнее добродушно‑умиротворенное настроение.

Вот ведь какая штука – РЕКОНСТРУКЦИЯ!

Еще полгода назад здесь страшно было ходить. Кругом грязь, копоть. Давно устаревшее оборудование. Главный котел, хоть и от того же «Сименса», но помнил еще Первую мировую!

Все круто изменилось, когда ТЭЦ поменяла хозяина.

Кир Александр Трималхион уже давненько присматривался к их хозяйству, но все как‑то руки не доходили до энергетического сердца города. Магнат все больше привык заниматься другими сферами экономики. Финансы там, строительство, инвестиции в пищевую промышленность. Вон, даже открыл в Сераписе филиал знаменитого на весь мир британского чайного концерна «Пендрагон». А каких кур выращивают у него на фабрике «Ваша Пеструшка»!

И вот до электричества добрался.

Под прошлый Новый год, аккурат на календы, решил сделать себе «подарочек».

Прежний владелец, левантиец Авессалом Левит, было заартачился, не хотел продавать выгодное, хоть и требующее ремонта и обновления предприятие.

Но Трималхион всегда умел находить общий язык с конкурентами.

Как говорили, показал он прежнему хозяину папочку со всякими бумажками – векселя фальшивые, письма заемные, пару признаний чиновников средней руки в получении от почтенного Левита взяток…

В общем, сделка состоялась.

Новый хозяин прибыл вступать во владение собственностью не так, как нормальные люди: днем, со свитой, честь по чести.

Нет, явился среди ночи один, без охраны.

Дело было как раз в дежурство Ксаверия. (Поправде говоря, смена была Гая, но у него как раз внук родился, и старый приятель согласился его подменить.)

Механик поначалу не признал высокое начальство и не хотел пускать кого попало. Ночной гость предложил приличное вознаграждение за экскурсию по электростанции. Ксаверий посмотрел на пачку ассигнаций с портретами августы Береники, почесал в лысом темечке и смекнул, что здесь что‑то не так. А еще через минуту таки признал одного из отцов города и с перепугу попер на него дуриком чуть ли не матом.

Странно, однако Киру Александру такая рьяность пришлась по душе. Он спрятал деньги и, дружески похлопав Регеция по плечу, предъявил оформленные по всем правилам документы на владение электроцентралью.

Тут уж ночной страж «смягчился» и показал Трималхиону все без утайки.

Конечно, времечко для смотрин магнат выбрал, что надо. Тут и «старожилы» ночью стараются как можно меньше разгуливать по цехам, а новому‑то человеку с непривычки… Нарвался, понятное дело, на сатиров‑кочегаров, шуровавших изо всех сил у топок… До смерти, конечно, не перепугался чумазых да рогатых истопников, но струхнул порядочно. Хорошо хоть у Ксаверия в сейфе оказалась припасенная к Новому году бутылочка виски «Хелависа». Настоящего, эйринского, двенадцатилетней выдержки. Отпоил будущего кормильца.

На следующее утро доминус Трималхион уволил все прежнее руководство объекта и затеял эту самую реконструкцию.

Хотел под горячую руку турнуть с ТЭЦ и сатиров, но профсоюз древних народцев встал на дыбы и потребовал прекратить преследования по расово‑видовому признаку. Дескать, нарушаете, доминус хороший, эдикт Птолемея Кара Благословенного «О равенстве рас и народов»!

Кир Александр быстренько пошел на попятную. Еще обвинений в ксенофобии ему не хватало накануне выборов в галльский сенат.

Галлы – это вам не аллеманы какие: от тех даже ихние собственные ундины сбежали.

Но и тут повернул все по‑своему, как всегда, с выдумкой да хитринкой. Поставил новое оборудование, и количество сатиров в ночных сменах сократилось чуть ли не втрое. Профсоюз попробовал поерепениться, но формально придраться было не к чему. Кто ж заставит хозяина предприятия (если он, разумеется, не социалист из Чжунго) кормить бездельников?

Кстати, своего ночного собутыльника Кир Александр тоже не забыл. Повысил его в должности с соответствующим увеличением жалованья, а те деньги, от которых Регеций отказался, были ему вручены в виде новогодней премии.

Ох, и пилила же тогда Гая его верная Клавдия. И чего он, как положено, не пошел на работу? Сейчас был бы мастером с тысячей без малого месячного оклада. Глядишь, и она ушла бы из своей булочной.

Но что после драки кулаками‑то махать попусту? Знать, планида у Теренция такая.

Ну, вот и он.

Чудо‑юдо доминус Котел.

Ишь, красавец какой. Толстый да дородный. Настоящий аллеман. За минуту не обежишь.

С какой же стороны к нему подступиться? Шуточное дело – найти трещину. А если она еще неявная, внутренняя…

Это мага‑техникуса надо – а тот в отпуске, как назло. На Крите вино пьет небось и думать про котлы всякие забыл… Или, на худой конец, приборами диагностическими прощупать. Но для этого надо останавливать работы.

– Чего не спишь, Теренций? – ощутимо хлопнули его по плечу.

– Ну и лапа у тебя, Мероп! – крякнул механик.

Начальник смены истопников растянул рот до ушей. Самодовольно глянул на волосатые руки, покрытые загрубевшими от лопаты мозолями. Что есть, то есть. Не обидели боги силенкой сатирово племя.

– Так что ты бродишь неспокойной тенью? – продолжал допытываться рогатый кочегар.

– Да вот, начальство учудило, – пожаловался Гай. – Велело срочно осмотреть котел. Будто пригрезилась кому‑то серьезная поломка…

– В котле?! – не поверил сатир.

Теренций кивнул.

Мероп сочувственно присвистнул и почесал подбородок.

– Чем бы тебе помочь, ума не приложу.

– Останавливать нужно, – вздохнул человек.

– А вдруг наколка?

– Вот и я о том же. За остановку производства по головке не погладят. Но если сообщение правдиво и трещина действительно есть, то…

Сатир опасливо повертел головой.

– Да уж. Ежели он бабахнет, то мало не покажется. Вознесемся на небеси, так сказать!

Довольный своей шуткой, рогатый заржал.

– Слышь, Мер, а может, сам глянешь? – неуверенно попросил Гай. – Вы же что‑то наверняка умеете…

– Нет, – тряхнул длинной гривой истопник, – мне не по силам. Вот Сильван, тот мог.

– Так он же давно на пенсии.

– То‑то и оно.

– Дяденька Мероп, – подергал начальство за рукав сатиренок‑подручный. – А давайте я гляну.

– Куда тебе! – с досадой отмахнулся Мет.

– Ну, позвольте‑е…

– Пусть смотрит, – вступился за подростка Теренций. – Все равно отключать.

Юноша вприпрыжку помчался вокруг толстяка «Сименса».