Все способные держать оружие - Андрей Лазарчук Страница 9

Оказалось, что мы можем ехать одной машиной. Ей на улицу Гете, семнадцать, — домой (адрес, телефон — все записал, да, позвоню, конечно), мне — на улицу Гете, двадцать шесть, — в консульство. Носильщик уложил наши чемоданы в багажник такси, видавшего виды «блауфогеля», я расплатился с ним, сел рядом с Кристой, таксфарер переспросил адрес, тронулся — поехали. Через центр поедем или по кольцу? Как вам удобнее. Тогда по кольцу, в центре сейчас можно надолго застрять. И полиции там — в жизни такого не видел. С послезавтра, говорят, вообще внутри кольца только с пропусками можно будет ездить — во жизнь начнется веселая! Ну, это ненадолго, сказал я, дней на десять, не больше. А сколько бензина лишнего сожжешь за это время, а? Да, это верно…

По кольцу свернули не налево, как я ждал, а направо, к Самотеке. На Таганской асфальт кладут, сказал фарер, ночью, видно, не успели, я только что оттуда, с Павелецкого… Нет разницы, сказал я. Есть небольшая, возразил фарер, с километр разница есть, но так надежнее… вы сами-то откуда? Из Томска, сказал я. Я слышу, выговор вроде не наш, сказал он. И как там, в Томске, дела? По-моему, замечательно, сказал я. А что у нас-то творится, слышали? Да уж… И что вы про это все думаете? Наверное, правильно все, в общем-то… Немцы уж очень обижаются, сказал он, а я так думаю, мы же не звали их сюда, правильно? А с другой стороны… Во, мотнул он головой, аж со всего света слетелись… На обочине, двумя колесами на тротуаре, стоял, накренившись, панцерваген «мефисто».

Башня была зачехлена. Вокруг машины слонялись глянцево-черные зулусы в белой тропической форме. Офицер — белый — скучал на водительском месте, а водитель копался в моторе. Вот, сказал наш таксфарер, русских — туда, черненьких — сюда, так и живем… На въезде в туннель под Тверской стояли пулеметные гнезда из мешков с песком, там дежурили парни в болотного цвета комбинезонах и каскетках — кажется, финны. У туннеля под Геринга пулеметные гнезда еще только ставили. На плоской крыше Культурного центра маячили часовые. Все это, конечно, играло роль забора, не более: настоящие сторожа прятались в тени. Позвони обязательно, сказала Криста. Непременно, сказал я. Где ты обычно останавливаешься? Как правило, в «Гамбурге», попробую и на этот раз там же. Место тихое, и до фирмы десять минут прогулки. И до меня столько же на подземке, сказала Криста. Именно.

Въезд на мост охранялся крепко: по два панцервагена с каждой стороны, на самом мосту рейхсгренадеры, под мостом на бочке десантный катер. Пожалуй, про тридцать тысяч фон Вайль соврал. Как бы не все сто. Это уже не охранные мероприятия, это уже осадное положение. И — кстати — в Каире тоже ведь было осадное положение: пропускной режим, комендантский час, прочие прелести — и что?

Генерал-губернатора с женой и детьми расстреляли в упор и скрылись без следа.

«Пятое марта»… До Каира генерал-губернатор был комендантом Тифлиса.

Поворот на Гете был закрыт, регулировщик, красный, как из бани, крутил жезлом: проезжайте, проезжайте, проезжайте! Чуть дальше по движению висела схема объезда. Тащились мы теперь еле-еле, пришлось поднять стекла: сплошной бензиновый перегар. Так теперь вот и ездим, сказал таксфарер. Ну, ладно… За памятником Гете на высоких, метров по сорок, флагштоках развевались флаги четырех держав: красно-белый с черным тевтонским крестом в дубовом венке, белый с красным кругом, звездно-полосатый и бело-зеленый. На фасаде Фройндшафтхаузена висели портреты фон Вайля, Катакири и Джона Кеннеди. Портрет Толстого готовились поднимать краном. Толстой взирал на все происходящее недоуменно. Наконец мы добрались до нужного поворота, проехали по узкому коленчатому переулку, свернули в другой — и оказались на Гете, как раз напротив консульства. Человек десять полицейских с собаками и при автоматах стояли у забора, а на территории чернели береты наших морских пехотинцев. Нечего было и думать останавливаться здесь.

Даже у дома семнадцать, выходя из машины, я чувствовал на себе нехорошие целящиеся взгляды. Таксфарер хотел нести наши чемоданы, но я отпустил его.

Квартира Кристы была на втором этаже. Муж ее постоянно жил в Мюнхене, это я уже знал. Квартиру они снимают вдвоем с подругой, но днем подруга на службе… чашечку кофе? Божественный аравийский кофе, такого больше нигде нет. Боюсь, не сейчас — моего здешнего шефа нужно ловить до обеда. Вечером позвоню. Поцелуй — долгий, чересчур долгий… так я точно никуда не успею. До вечера. Приходи.

Обязательно. Все.