Последний Исход - Вера Петрук Страница 9

Серкетов можно было обвинять в чем угодно, но целителями они были хорошими. Сейфуллах поправлялся не так быстро, как хотелось бы им обоим, но с каждым днем ему становилось лучше. Когда он смог ходить, то стал покидать комнату, с неподдельным интересом наблюдая за Скользящими и учениками Аттея. Сейфуллах легко вжился в роль будущего серкета и, выучив молитву Нехебкаю, читал ее с не меньшим жаром, чем Цуф или Ваней. Чаще всего он проводил время в Земляном Зале, который получил свое название из-за обилия ям и беговых дорожек. Если в других пещерах, пол был каменный, то в этом поверхность была покрыта слоем земли, обильно смешанной с песком. Арлинг подозревал, что ее запах напоминал Сейфуллаху о родине. Впрочем, ученики Аттея тоже полюбили этот зал больше других и подолгу в нем тренировались. К халруджи они по-прежнему относились с прохладой, видя в нем чужака, зато быстро прониклись симпатией к больному Аджухаму. Когда Сейфуллаху было плохо, и он не мог сидеть в тренировочном зале, будущие серкеты приходили к нему сами. Регарди оставалось только удивляться врожденному обаянию мальчишки.

– Мы что-то делаем не так, – однажды сказал Сейфуллах, когда они сидели вдвоем в Земляном Зале и наблюдали, как ученики Аттея пытались преодолеть насыпной вал с препятствиями. Аджухам парил ноги в чане с целебным маслом, который принес Веор, а Регарди чистил сапоги – отчасти, чтобы занять руки, отчасти, чтобы прогнать воспоминания об Огненном Круге и Школе Белого Петуха, которые всегда нападали на него в тренировочных залах Пустоши.

– Немного терпения, – попросил он. – Я найду подземные ходы, которые ведут наверх. Возможно, еще раз поговорю с Веором.

– Ты можешь проползти на брюхе весь Озерный Зал, нюхая каждый угол, и ничего не найдешь, – фыркнул Аджухам. – И серкеты тебе ничего не скажут. Нужно действовать по-другому.

– Сомневаюсь, что жрецы «по-другому» расскажут, как попасть в башню, – Арлинг истолковал слова Сейфуллаха по-своему. – У нас еще есть немного времени. Когда его не останется, тогда и начнем войну.

– Вот сижу и гадаю, каким местом ты думаешь, – сердито пробурчал Аджухам. – Ты их пытать что ли собрался? Я не сомневаюсь в твоих боевых способностях, но пока ты будешь убивать себя, сражаясь с армией серкетов, меня прикончат первым. А я не могу умереть, потому что враг жив и продолжает уничтожать мою страну. Мы с тобой тут застряли, а Маргаджан времени даром не теряет.

«Мне кажется, или ты меня упрекаешь?» – подумал Арлинг, но Сейфуллах продолжил:

– Мер делиться на тех, кто проигрывает, и тех, кто выигрывает. Я свою долю проигрыша получил сполна. Мой отец говорил: «Если не получается идти вперед, иди назад». Я скажу тебе так. Если ты не можешь найти путь наверх, ищи путь вниз. Ты пробовал проникнуть в ту комнату, где они проходят «пороги»? Ты говорил, что она затоплена, но, возможно, из нее есть проход, который ведет наверх. Если серкеты проводят там церемонии, то они должны как-то готовиться к ним. Я ни разу не видел, чтобы Скользящие заходили в ту комнату из Озерного Зала. Только, когда приводят учеников на испытания. Значит, они пользуются тайным ходом. Тебе нужно обследовать то место.

– Для этого мне придется убить хотя бы одного серкета, – едко ответил Регарди. Оказывается, он успел отвыкнуть от «поучений» Сейфуллаха.

– Брось, – махнул на него рукой Аджухам. – Перестань думать задницей. Не все нужно делать силой. Попробуй их расспросить.

– Сомневаюсь, что Веор добровольно расскажет мне о тайных путях.

– Арх! – всплеснул руками Сейфуллах. – Такое впечатление, что это ты переболел смертельной болезнью, а не я. И твои мозги покрылись плесенью. Разве только серкеты ходят в ту комнату? А как же ученики? Многие уже прошли большую часть «порогов». Думаю, они успели запомнить там каждый угол. Вот и спроси их, есть там дверки или нет.

– Не думаю, что они станут откровенничать с чужаком, – поморщился Регарди. – Они все-таки к посвящению там готовятся, а не книжки читают.

– «Не думаю», «сомневаюсь», – передразнил его Аджухам. – Время идет, но ничего не меняется. Придется все делать самому.

Арлинг пожал плечами, не веря, что предложенный вариант может быть полезен. Несмотря на то что он жил в одной комнате с учениками Аттея, привыкнуть друг к другу они так и не смогли. Молодые кучеяры относились к нему настороженно, видя в нем чужака из другой страны и школы. Когда он заходил, они умолкали или переходили на шепот. Их подслушать было не трудно, но ничего важного в их вечерних беседах халруджи не узнал.

Однако Сейфуллах не оставил свою идею, и весь следующий день провел с учениками в тренировочных залах. Регарди не следил за ним, занятый изучением свитков в библиотеках Пустоши. Бумага была гладкая и тонкая, и ему удавалось прочесть в лучшем случае заголовки. Они были украшены декоративными письменами с рельефным узором, который легко «читали» пальцы слепого. К его великому сожалению, большинство свитков содержали молитвы и религиозные тексты о Нехебкае. И хотя было понятно, что в библиотеке для учеников не могли храниться книги с описанием тайных ходов Пустоши, в глубине души он надеялся найти архитектурные планы крепости или сведения о ее строительстве, которые могли бы подсказать, где держали пленных.

Разочарованный результатами дня и чувствуя неумолимый ход времен, Арлинг уселся на каменный берег подземного озера, сняв сапоги и опустив ноги в холодную воду. Чтобы занять руки и отвлечь голову, он принялся чинить брюки, надеясь, что за работой придумается что-нибудь полезное. Обращаться с иглой для шитья он научился гораздо позже, чем с иглой для метания в горло противника, и всем сердцем ненавидел это занятие. После Туманной Башни он сжег свою одежду, надев запасные брюки, которые уложил в тюки еще в Иштувэга, но за время перехода по такыру они успели порядком обтрепаться. То ли Вулкан, который поделился с ним одеждой, продешевил на ткани, то ли пустынные пайрики висели на нем всю дорогу, проделав в ткани множество ненужных отверстий, но по приходу в Пустошь, одежда нуждалась в хорошей починке.

Был глубокий вечер. Белая плесень на стенах, по которой серкеты отмечали время, почти перестала светиться, означая приближение ночи. Озерный Зал опустел, и по мостам бродило лишь несколько Скользящих. Очевидно, их мысли были настолько греховны, что они собирались ходить до утра.

Вода в подземном озере была холодной, даже ледяной, но Арлингу было приятно. Голова гудела от напряжения, и наверняка бы лопнула, если бы не спасительный холод, поднимающийся от ног по всему телу. Халруджи раздумывал о том, чтобы погрузиться в воду целиком, когда услышал быстрые шаги. Через секунду к звукам присоединился запах, и он узнал Цуфа, одного из учеников Аттея.

Затаив дыхание, чтобы не спугнуть кучеяра, Регарди наблюдал, как тот уселся в сале от него и тоже хотел было свесить ноги с берега, но передумав, поджал их под себя. Кучеяры, которым с детства прививали глубокое уважение к воде из-за ее недостатка, никогда не могли позволить себе бездумно болтать в ней ногами. Но, возможно, Цуфу было просто холодно. Итак, Сейфуллах не смог ничего выведать сам и прислал к нему Цуфа, надеясь, что получится у Арлинга. Аджухаму всегда было важно сохранить лицо. Регарди быстро перебрал всю информацию, которую знал о Цуфе. Не очень решительный, немного завистливый, он преувеличивал собственные слабости и не видел своих возможностей. Удивительно, как Аттей вообще разрешил ему проходить Испытание Смертью. Цуф был единственным из всех новых учеников, который не прошел ни одного «порога». Интересно, что делают серкеты с теми, кто не справлялся с предварительными испытаниями? Отсылают обратно, обрекая на позор до конца дней? Впрочем, за неудачу Цуфа можно было зацепиться.