Близится буря - Андрей Круз Страница 9

Чем дальше, тем больше дни наполнялись суетой. Ремонт яхты заканчивался, ее вот-вот должны были перетащить на законное место у восьмого пирса, которое отныне будет для нее постоянным. И сама яхта получила порт приписки.

Байкин бойцов набрал. Взял двух братьев Рыбиных, Луку и Серафима, невысоких, коренастых, но только этим и похожих друг на друга: один был белобрыс и конопат, а второй черняв и смугл. В ополчении входили они в разведвзвод и, со слов Байкина, пользовались репутацией хороших стрелков и вообще смелых ребят. Затем привел рослого и даже пузатого мужика, лет так слегка за тридцать, представил Леонтием и рекомендовал как редкого умения гранатометчика. На веру не принял, повел проверять на ополченческое стрельбище, где осознал, что был не прав, — здоровяк мало того что забрасывал гранаты с двух сотен шагов в окно из гранатомета, так еще и ручные метал на удивление далеко и метко, прямо человек-бомбомет какой-то.

Последним оказался некто Фрол, невысокий, сухощавый, да еще и родом не с Большого Ската, а из Новой Фактории. Фролу было за сорок, был он седоват, волосы брил почти наголо, носил короткую бородку. Ростом не больше ста семидесяти, сухой и жилистый, двигающийся совершенно бесшумно, был он следопытом и, со слов Байкина, мог отследить муравья в джунглях, причем даже через неделю после того, как тот свой след оставил.

В Новой Фактории Фрол был и охотником, и объездчиком, и просто охотником за головами, выслеживая тех злодеев, которых местный суд в розыск объявлял. На Большой Скат он переехал года три назад, нанявшись в команду приватира «Злобный», а примерно год назад списался на берег, устроившись инструктором по стрельбе при ополчении, ну и для всех желающих.

Еще у Фрола была интересная винтовка — на ложе из какого-то почти черного дерева, с массивным матовым стволом, с сошками и с диоптром на секторном прицеле. Из нее он на удивление точно стрелял на пятьсот метров — самую большую дистанцию, что была на стрельбище. Иной бы так и с оптикой не смог, а тут — пожалуйста.

Но больше привлек мое внимание винтовочный ремень — я с такими до сих пор не сталкивался: кожаный, рыжий, состоящий из нескольких отдельных частей, с рядами двойных отверстий и двойными же крючками, причем части соединены друг с другом как-то загадочно, явно со смыслом, но больно сложно. Смотрел, смотрел, но так и не угадал, что там и как. Фрол и разъяснил:

— Так тут все просто, смотри. — Он всунул левую руку в петлю, образованную в середине ремня, она скользнула ему на плечо. — И вот так берешь!

Ремень натянулся между плечом и цевьем винтовки, вдруг легко взяв ее враспор. Затем рука чуть согнулась, петля соскочила, винтовка переместилась на плечо следопыту как на обычном ремне.

— Вот как! — восхитился я. — Где купить можно?

— Михаила-сапожника знаешь? У него лавка на Западной.

— Нет, не знаком.

— Вот как от церкви на Западную выйдешь — справа второй дом, — взялся объяснять Фрол. — Он такие ремни и делает, два рубля цена будет. Бери, не пожалеешь.

— Возьму обязательно, — уверенно ответил я, сразу поняв, что такой будет получше стандартного. Тот тоже можно утянуть так, что локоть при стрельбе будет упираться, но такой четкости не будет все равно. И утягивать этот не надо, носи как удобно носить, никаких помех.

Получив команду бойцов, почувствовал себя уже полностью в своей тарелке. Начали ежедневно выбираться на стрельбище и просто в пустое место неподалеку от порта, где занялись боевым слаживанием. Двигались, хоть я пока и с трудом, наступали, отступали, прикрывая друг друга, много стреляли — денег на патроны я не жалел. После первых двух выходов бойцы начали на меня поглядывать с неким подобием уважения, вроде как согласились с тем, что в этом я что-то понимаю.

Ремень я купил, как Фрол и советовал, а заодно съемную насадку с диоптром на прицел «павловки». Для быстрой перестрелки это не очень, а вот если вдаль стрелять, то весьма помогает. С Фролом в меткости не сравнялся, но приблизился.

В общем, как-то отряд уже складывался, пусть маленький, шесть человек всего, но вполне толковый. Две пары стрелков плюс пара «огневой поддержки», гранатометчик и снайпер.

Привезли одежду, что по моему заказу пошили, для дела. Каждому по комплекту черной, для ночи, и серо-зеленой, для леса и всяких зарослей. Не камуфляж, но все лучше местной манеры воевать в эдаком «ковбойском» прикиде.

И не на войну я народ тренирую, а на специальные операции, то есть надо действовать тихо и незаметно. Когда люди еще и маски увидели, так поначалу рогом уперлись — мол, не наденут, честный боец маски не носит. Убеждать пришлось долго и утомительно, рассказывая о том, что можем мы оказаться на деле где-то там, где нам надо и по улице пройти без опаски, и одновременно где-то пострелять. Как-то дошло, убедил, хоть авторитета в их глазах мне это не прибавило, кажется.

Но, в общем, сам решил нашу новую униформу не светить особо, только для совсем уж тихих операций.

Вскоре Аглая сняла мне швы, нога постепенно приходила в норму. Когда смог скакать рысью, начал тренироваться в кавалерийском деле. Пусть мы все больше морем, но мало ли! Флигель у тети Насти так и числился за мной, но перебрался я на жительство к Аглае. Такие вольности с барышнями здесь не приняты, но за барышень родители в ответе, а Аглая совсем в другом положении, она и взрослая, и вес в обществе имеет, так что общественное мнение ее не обязывало на него оглядываться, особенно учитывая, что день помолвки был известен и на нее приглашено немало людей. В общем, нарушением приличий по местным понятиям это не являлось.

День шел за днем, экипаж перебрался ко мне с «Чайки», разозлив Евгена, а яхту перетащили на свое место, где шла последняя покраска и окончательное наведение блеска. Там я отчаянно тренировал Федьку управляться с пушкой. К радости моей, гранатометчик Леонтий оказался еще и неплохим канониром, так что на время похода вопрос о том, кто будет управляться со вторым орудием, был снят. А заодно взялся обучать братьев Рыбиных артиллерийскому делу, потому что при двух пушках суеты будет куда больше, чем раньше, люди нужны.

Фрол же оказался чрезвычайно хорош с крепостным ружьем. Положив его на фальшборт и зацепив тяжелым крюком, он попадал двадцатимиллиметровой пулей в цель так же метко, как и из своей винтовки. А вот второго стрелка, на второе ружье, я пока так и не подобрал, что-то не находилось талантов, на которых такие дорогие патроны переводить не жалко. Да и не каждого из экипажа к этому приставишь — во время боя у всех обязанности.

Потом была помолвка, на которой я вручил Аглае медальон с рубиновым сердцем, который купил у ювелира Василия Митрофанова неделю назад, — традиционный подарок по тутошним традициям. Рубин был, разумеется, опцией, а вот форма сердечка строго обязательна, как бы намек на то, что сердце ее кем-то уже занято. Гостей было двадцать человек, в основном родственники, на помолвках большие пирушки закатывать не принято, не свадьба все же. Была Вера, был Евген со всей семьей, не упустивший возможности попенять за ушедший экипаж, с моей стороны были Байкин, Игнатий да Иван-моторист. Посидели за длинным столом на террасе, поели, попили, поговорили, потом нас все поздравили, пообещали прийти на свадьбу да и разъехались.