Небо в огне. Штурмовик из будущего - Дмитрий Политов Страница 9

Поэтому предложение Рыбакова он принял с благодарностью и с головой ушел в изучение «шторьха». Благо, по словам молчаливого сапера, в ближайшее время отряду ничего не угрожало. Дозорные, отправленные майором оглядеться окрест, немцев поблизости не обнаружили. В деревне, расположенной километрах в пяти-шести отсюда, даже комендатуру захватчики не организовали. По словам жителей, так, побывали проездом, постреляли кур и гусей, на скорую руку пошерстили в избах и умчались дальше. Только предупредили, что в лесу запретная зона и тот, кто сунется, будет расстрелян. И все. Странно даже. По крайней мере, пограничник тоже как-то недоверчиво покачал головой, слушая рассказ Евграшина, прикинул что-то, резко помрачнел и грубо пихнул экспата — хватит, мол, отдыхать, пошли дальше работать!

Они бы провозились долго, но Григорию неожиданно улыбнулась удача. Пытаясь в очередной раз понять, как именно запустить двигатель самолета при отсутствующей идентификационной панели, он вдруг вспомнил. Как-то давным-давно экспат помогал товарищу по гимназии перевезти вещи в загородный дом дальних родственников. И вышло так, что зависли они в том поселке на несколько недель — уж больно природа оказалась располагающей к отдыху. Да и лето на дворе стояло, законные каникулы в самом разгаре — чего киснуть в душном городе? Родители не возражали.

Так вот, был в том поселке один чудаковатый мужичок, подвинутый на реконструкции всяких архаичных механизмов. Григорий в силу своей неуемной любознательности в отношении техники вызвался ему помочь, пока товарищ пропадал на рыбалке и охоте. А дядька как раз бился, образно выражаясь, над воплощением в металле и пластике модели старинного самолета. Конечно, в сравнении с тем образцом «шторьх» все равно смотрелся велосипедом против трактора, но кое-какие детали лежали в одной плоскости.

Боясь спугнуть ветреную музу, сержант осторожно обошел маленький самолетик, взглянул по-иному, а потом гораздо увереннее взялся за приведение его в рабочее состояние. Перво-наперво снял с рулевых плоскостей специальные струбцины, которыми они заклинивались на земле во избежание случайной поломки. Затем открепил стояночные якоря, удерживающие «шторьх». Колодки из-под колес решил убрать в последнюю очередь, после того как запустит и прогреет двигатель.

Уже спокойнее, без прежнего мандража, забрался в кабину и принялся за дело. Установил рычаг управления газом примерно на пятьдесят процентов, решительно включил все тумблеры электросети — выбирать нужные можно было до морковкиного заговения, — перекинул магнето в положение «включено», открыл вентиль баллона воздушной сети, приводя в рабочее состояние пневмосистему, затем повторил эту же процедуру с бензокраном, рукояткой специального «шприца» сделал несколько энергичных качков, залив в двигатель небольшое количество бензина, а потом… потом затаил дыхание и нежно нажал на кнопку запуска.

Мотор неожиданно мощно взревел и… заглох!

— Не торопись, — посоветовал наблюдавший за ним пограничник. — А то свечи зальешь и придется ждать, пока просохнут.

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво поинтересовался Григорий.

— Так в сутках, если постараться, можно почти все двадцать четыре часа задействовать, — улыбнулся Рыбаков. — Я недолго в аэроклуб ходил одно время. Далеко продвинуться не успел, но кое-что в памяти осталось. Да, как заведешь, дай мотору прогреться. Лучше минут пятнадцать-двадцать. Потом погоняй его на разных режимах, пообвыкнись. За маслом следи. Тут особая заслонка имеется — вон она — в полете температуру регулировать помогает. Да не робей, летун, все хорошо будет!

После этих слов экспата отпустило окончательно. Внутри засела твердая убежденность, что он все теперь сможет, у него обязательно получится.

Спустя час «шторьх» находился в полной готовности. Евграшин проверил уровень топлива, а Рыбаков снарядил и опробовал пулемет. Григорий тем временем проходил последний инструктаж. Майор въедливо объяснял ему, куда именно следует лететь, сопровождая свой рассказ указанием деталей на карте.

— По моим данным, наши войска держат оборону примерно километрах в двухстах отсюда, — карандаш скользнул по карте и провел косую черту. — Где-то в этом районе. Тебя будут ждать. — Григорий понятливо крякнул, выходит, где-то в отряде была заныкана рация. — Мне сказали, твоя птичка практически на любом пятачке сесть может? Это хорошо. Значит, выберешь подходящую площадку и приземлишься. Учить не буду, это твоя епархия. Запомни, как «Отче наш», сигнал — две красные ракеты. По нему тебя узнают. Забудешь маякнуть — могут и подстрелить, самолет-то у тебя фрицевский. Понял? — Экспат кивнул. — Вот и славно. Поехали дальше. С тобой полетит капитан Ильин, — майор показал Григорию на притулившегося неподалеку высокого худого командира. Он кутался в длинную кавалерийскую шинель и постоянно подкашливал. Раньше Дивину не приходилось его видеть. Но, судя по внешнему виду, капитан болел, а значит, мог ехать на одной из телег и не вставать. — У него будет захваченный портфель с немецкими документами, наше донесение и… ладно, хватит с тебя! Вопросы?

— Товарищ майор, мне бы карту?

— Получишь немецкую. Мы тут отыскали несколько штук. Соответствующие пометки нанесли. Сигнальный пистолет и ракеты сейчас принесут. Что еще? — Командир устало потер лоб. — Ты уж постарайся, сержант, добраться до наших. На словах попроси батареи для рации нам прислать и лекарства. Ну и боеприпасы, само собой.

— Товарищ майор! — Откуда-то из леса вынырнул долговязый небритый боец. — Немцы!

— Твою мать! — спал с лица командир. Повернулся к капитану и заорал: — Ильин, давай мухой в кабину! — Затем подшагнул к Григорию, крепко сжал его за плечи и, пристально глядя в глаза, тихо попросил: — Сержант, мы их задержим, насколько получится, а ты лети! Слышишь?!

— Постараюсь! — коротко ответил экспат и опрометью кинулся к «шторьху». Тот старинный аппарат, что они все-таки собрали с умельцем-самоучкой, ему довелось пилотировать несколько раз. Поэтому Дивин искренне надеялся, что и с местным самолетом он справится. В принципе, нужно только поставить его против ветра, а дальше полный газ, и фьюить — в небо! Жаль только, что второй попытки, судя по вспыхнувшей где-то вдалеке, за деревьями, перестрелке, у него уже не будет.

Григорий вместе с Рыбаковым помог капитану забраться в кабину, протиснулся следом и крикнул пограничнику:

— Колодки убирай!

Поехали!

* * *

— Браток, курево есть?

Григорий повернул голову. Напротив него, привалившись спиной к борту, сидел пожилой боец в шинели с прожженной полой. Он устало смотрел на Дивина, баюкая свою забинтованную правую руку. Экспат виновато улыбнулся, нет, мол. Раненый криво усмехнулся:

— Что, тоже энкавэдэшники последнее выгребли? А, не куришь? Жаль. Да ты не удивляйся, я видел, как тебя на проверку тягали. Меня вон тоже, — он слегка приподнял забинтованную руку, — крутили будь здоров. Все склоняли к тому, что это я сам себе стрельнул, представляешь? А я ведь у себя в колхозе первейший плотник был, куда ж там без руки, она ведь у меня рабочая. Дурачье! Хорошо, разобрались. Кстати, стесняюсь спросить, где тебе физиономию-то так знатно подкоптили?