Где ты теперь? - Юхан Харстад Страница 9

Хотя нет.

У меня все же смелости не хватало. Все это слишком много для меня значило.

Трус?

Может, и так. Как и все остальные.

Я трусливо прятал голову в песок.

А потом я совершил поступок, о котором мне пришлось горько сожалеть.

Долгие годы.

Я высунул голову.

Идея эта появилась у кого-то из администрации театра.

И она оказалась неудачной.

На редкость неудачной. Они решили по случаю Рождества создать атмосферу праздника и устроить костюмированный бал-маскарад. В последний день перед рождественскими каникулами. Билет стоил двадцать пять крон, и я вообще-то не собирался туда идти, но остальные собирались, они со своей раздачей приглашений словно растревожили осиный рой, и однажды в октябре я обнаружил, что и в мой улей подбросили приглашение.

Собирался ли туда Йорн? Собирался ли Роар?

Ясное дело, собирались.

— Не знаю, — сказал тогда я.

— Ох, прекрати ты, — ответил Роар, которому казалось, что я просто выпендриваюсь. Мы стояли на крыльце, и я пялился на приглашение, идти мне не хотелось, но, как это ни банально звучит, там будет она, а я уже чуть было не подхватил воспаление легких из-за своих вылазок на улицу в ожидании, что она меня заметит, и мне надоело каждый божий день напяливать для утепления кальсоны.

Но костюмированный бал-маскарад? Черта с два.

Чертасдвачертасдвачертасдва.

И я позволил вот так запросто себя уговорить.

Придумать костюм оказалось легко. Я оденусь астронавтом. Однозначно. На мне будет скафандр и золотистый шлем с тонированным стеклом, чтобы я видел всех, а мое лицо — никто. Белый дутый скафандр с надписью «НАСА», а на ногах — белые снегоступы.

На то, чтобы изготовить костюм, у меня ушел почти месяц — скафандр не так-то просто сделать, — но я нашел выход, и мало-помалу все встало на свои места. Я нарисовал костюм, а почти все остальное сделала мама, на скафандр пошел старый белый парус для серфинга, который папа купил как-то летом, но так и не использовал, он был сшит из белого нейлона, достаточно плотный и при ходьбе замечательно шуршал. Парусину пришили к костюму для плаванья с аквалангом, а внутрь набили шерсти и пенопласта. Шлем мы сделали из старого отцовского мопедного шлема, который оказался достаточно круглым, выкрасив его белой краской, лицевую часть обклеили тонкой золотистой пленкой, и когда я поднимал и опускал стекло, смотрелось это на удивление хорошо. К внутреннему краю шлема мама пришила горло из парусины, чтобы его можно было заправлять в скафандр, и выглядело все это как единое целое. На подошвы снегоступов мы с папой наклеили большие магниты — клеем Карлссона, — и при ходьбе они издавали потрясающее цоканье, если уж делать, то пусть все будет как по правде. У Йорна был старший брат, Петер, а у того, как оказалось, имелись хоккейные перчатки, а так как Петер лежал в психиатрической лечебнице в Дале, далеко за городом, Йорн полагал, что никто и не заметит, если я одолжу у него эти перчатки. Ко всему прочему, Петер и в хоккей-то ни разу не играл.

— Ни разу? — спросил я. Мы были в моей комнате наверху, я как раз впервые примерил готовый костюм, сидел он хорошо, как влитой. Был вечер четверга, за день перед балом.

— Ни разу, — ответил Йорн. — По-моему, он и шайбы-то в руках не держал.

— А зачем ему тогда понадобились хоккейные перчатки?

— Откуда ж мне знать.

Я задумался — брат Йорна, который уже многие годы прожил в психушке и который, может, уже и не вернется на землю, представлялся мне эдаким клоном Дэвида Боуи, Зиги Стардастом. Майором Томом. Lost in space. [9]И потерявшим хоккейные перчатки.

Йорн ушел, а я осторожно пришил на грудь скафандра полоску с именем, которую мама вышила синими нитками. На ней было написано: «Баз Олдрин». Только так и должно было быть. И смотрелось неплохо.

Наступила пятница. Погода стояла замечательная, настоящий погожий декабрьский денек. Сегодня я с ней опять не разговаривал, не знаю, в чем было дело, повода не нашлось или перепугался до смерти. Я размышлял, к чему это может привести. Думал, что потревожу ее мир и в моем мире нарушится порядок. Что поезд мой сойдет с рельсов и вода помутнеет. Я пытался придумать, как мне ее забыть. Перестать тревожится о ней, попытаться сосредоточиться на общеизвестных фактах — что планеты крутятся вокруг солнца, что вот сейчас по всему миру взлетают и садятся самолеты и ничего им не мешает. Я искал вескую причину, чтобы бросить все эти мысли, и не находил.

Пятница.

Часы, проведенные перед телевизором в ожидании.

«Пернилла и мистер Нельсон».

«Звездные войны».

Шоу Пэта Шарпа.

Прощальный концерт Уэм по НРК.

Like the sand in an hourglass, there are the days of our lives. [10]

Я позвонил Йорну, он уже собрался, ага, он через полчаса выходит, а Роар уже отправился в школу, Роар всегда приходил пораньше, так оно и было, и мне это нравилось. В семье Роара всем всегда было некогда, у них всегда была куча дел, может, поэтому он и пытался опередить всех, будто стараясь проскользнуть незамеченным.

Пятница.

С пятницами надо поосторожней.

Они обещают слишком уж многое.

Они словно рецензия на кинофильм.

Лишь в редких случаях предсказанное ими сбывается.

Большинство пятниц — просто-напросто продолжение недели.

«Назад в будущее. Часть 3».

Я вышел из дому пораньше и сел на автобус. Мне не хотелось тащиться через весь город в костюме, поэтому я положил его в большую сумку и собирался переодеться прямо в школьной раздевалке.

Шел сильный снег, я прямо-таки продирался сквозь метель, низко наклонив голову, чтобы снежинки не попадали в глаза. Снег под белыми снегоступами хрустел, а я шел на праздник, на который в обычном случае ни за что не пошел бы. Но случай был необычным, потому что осенью 86-го обычаи не соблюдались.

Подойдя к школе, я увидел на снегу многочисленные следы, а это означало, что кто-то уже пришел. Я решил пройти в раздевалку не через спортивный зал, как думал сначала, а обойти вокруг и войти через заднюю дверь. Хорошо бы она была не заперта.

С сумкой в руках я обежал вокруг здания и подошел к двери, которая вела прямо в раздевалку. Дернул за ручку. Заперто. Черт… Я огляделся. Эта дверь была единственной. Я немного потоптался на месте, представляя, как пойду через спортивный зал без костюма. Этого мне не хотелось. Я попытался открыть окна в раздевалке. Не получилось. Передо мной лежали ключи, палки, которыми можно поддеть щеколду, но окна не поддавались. Я пошел вдоль стены. Дерг. Заперто. Дерг. Заперто. И тут я, наконец, добрел до окна, которое было закрыто неплотно. Всего на один крючок. Я отодвинул раму на пару сантиметров с одной стороны, положил в образовавшуюся щель камень, отломил от дерева ветку и поддел ею второй крючок. Приоткрыв окно, я протиснулся в образовавшийся проем и оказался в полутемной раздевалке для девочек.