Далила-WEB - Борис Георгиев Страница 9

— Я мечтаю, чтобы вы остановили машину! — сказал я ему твёрдо.

— Серьёзно? — переспросил он.

— Серьёзно.

— Вот оно как, — протянул он и повернул ко мне голову.

Я еле на ногах устоял.

— М-мать! — выругался чипанутый водитель. — Из-за тебя чуть в столб не вмазал! Не мешай, а то привезу три трупа, а трупы не чипуют. И мечта не исполнится.

— Какая мечта?

— Да твоя же, которая в договоре, чёрным по белому.

— Не подписывал я никакой договор, — сказал я не очень уверенно, потому что кое-что уже понял. От понимания у меня затряслись поджилки и пересохло во рту.

— Ну, как же не подписывал? У нас с этим чётко. Если сомневаешься, можешь после операции посмотреть протокол твоей беседы с промоутером.

— Я её мозг видал! Вашей промоу… шлюхи оранжевой! — обозлился я, припомнив, как она меня обмишулила.

— Это она тебя видала. Прямо в… ха-ха! В твой глупый мозг, — хохотнул водитель и даже башкой закрутил от удовольствия. На этот раз я не устоял на коленях. Когда этот горе-водитель выровнял машину, он попросил:

— Заткни оральное отверстие. В тоннель въезжаем.

И тут же спереди надвинулась тьма, она слизнула зелёную пену кустов и стволы деревьев, мелькавшие по обе стороны дороги. Синеватое сияние Нижнего Города померкло. Некоторое время я не видел вообще ничего. Ехать в кромешной темноте — удовольствие ниже среднего, если знаешь, что машину ведёт нуб, который и радар-то включить с первой попытки не может. Я судорожно цеплялся за решётку, ожидая, что следующий поворот окажется последним. Мало-помалу глаза привыкли к темноте. Приборная панель едва светилась, во мраке проступили контуры головы того санитара, который принял на себя заряд парализатора. Вскоре я смог различить даже косицу антенны, по-прежнему торчащую в грузовой отсек. Не знаю, что на меня опять нашло, но я стал выкручивать её из фидера. И выкрутил. С полминуты ощупывал упругую колбаску, потом меня передёрнуло — мерзость какая! — и я бросил антенну на пол. Ничего не случилось. Нулевой результат. Парализованный санитар валялся бревно бревном и только головой пошевеливал на поворотах.

Я глянул на водителя. Тот откинулся в кресле и тоже упёр затылок в решётку. «Чего у них сидушки без подголовников?» — спросил я себя. И сам себе ответил: «Это чтобы антенна не мешала». Косица водителя торчала между прутьями, как хобот слона. Клянусь, я начал её отвинчивать без всякой цели, никакого плана у меня не было. Просто хотелось учинить какую-нибудь пакость, и этим выразить протест. Когда антенна оказалась у меня в руках, я подумал: неплохо бы позлить чипанутого, чтобы заставить его остановить машину и открыть двери, но мысль была мимолётной, лавина событий смела её в один момент.

— Я ничего не… — растерянно проговорил водитель и пригнул голову, как будто пытался рассмотреть что-то на приборной панели. «Фа-а! Фа-а! Фа-а!» — отозвалась панель и замигала красной лампочкой. Меня потащило влево; пришлось снова вцепиться в решётку, я вгляделся во тьму, и в ту же секунду она нанесла удар.

Меня бросило на решётку, выворачивая пальцы, ударило, хлестнуло по лицу мелким стеклянным крошевом, потом оторвало от прутьев, но миг спустя снова швырнуло на них спиной. Дыхание отшибло; разевая рот, как выброшенная на берег рыба, я попытался нащупать, за что схватиться, но меня бросило плашмя на жёсткое и я потерял сознание.

Первое, что увидел, придя в себя, — заднюю дверь электрокара, висящую криво, на одной петле. Странно она выглядела, я даже сначала не понял, в чём дело, но, ощупав жёсткое и холодное под собой, сообразил, что машина лежит на боку. Второй двери просто не было, в проёме — что-то серое, освещённое рассеянным светом. Обнаружив, что меня больше не швыряет как попало, я стал на четвереньки и выполз наружу. Уже поднимаясь на ноги (правая болела в колене), заметил, что в ушах звенит и поэтому ничего не слышно. Я выпрямился и помотал головой, чтобы вытрясти звон, но всё вокруг поплыло и перекосилось. Думаю, на этот раз я не упал, но то, как очутился по другую сторону от искорёженной машины, вывалилось из памяти напрочь.

Помню смятую в морщинистый блин автомобильную морду метрах в десяти, припоминаю, как сидел, опираясь на кулаки и бессмысленно пялился на проносящиеся мимо электрокары, ни дать ни взять — лузер, стративший на первом круге «Death Car». Потом появился звук. Что-то гнусно завывало в недрах разбитого фургона. Когда очередная машина выпрыгивала из тьмы, в лицо било воздухом, и на мгновение рёв и свист шин перекрывал остальные звуки. Разбитые в кровь костяшки пальцев болели, я сел ровнее и попытался понять, что за неудобная штука зажата в моей левой руке. Это была антенна. Так и не выпустил её, пока меня болтало как шарик в погремушке.

Я вскочил на ноги, собираясь броситься к машине, но когда увидел ещё раз задранный кверху мятый металл в том месте, где раньше было лобовое стекло, понял — там два трупа.

Стыдно вспоминать, что со мной случилось дальше. Будь на то моя воля, и сам бы забыл, и вам не стал бы рассказывать, но раз уж решил — начистоту, нечего пальцы в ботинках поджимать. Два трупа, понимаете?! И виноват в этом я, как ни изворачивайся. В моих руках дурацкая антенна.

Правда, когда я оглядел свои руки ещё раз, антенны у меня уже не было, выбросил, должно быть. Так она и осталась валяться на бетонке; потом, наверное, аварийщики подобрали, когда разгребали это дерьмо. Я слышал за спиной их сирену, выбираясь из тоннеля. Шёл, хромая на правую ногу, и бормотал всякую чушь:

— «Death Car», капсула смерти. Два трупа, а обещали привезти три. Обезьянка потерялась. Антенну спёрла…

Это показалось мне смешным, сами понимаете, был не в себе. Послушал я свой сиплый хохот и вот тогда-то глянул на руку ещё раз. Нет антенны. Я оглянулся. Какие-то огни, и воет сирена.

— Спёрла и потеряла, — сообщил я огням. — И сама потерялась. Была, и нету.

Сделав это ценное заявление, я снова посмеялся и ускорил шаг, почти побежал, подволакивая ногу. Свет впереди становился всё ярче, больше не нужно было придерживаться за слизкую стену, я обтёр пальцы об штаны и провёл по мокрому лицу рукой. И удивился безмерно — ладонь стала красной и липкой, а по лбу и щеке тирануло, словно бы не рука у меня, а железная щётка.

— Мордой в битое стекло, — сказал я громко. — Всех, кто не знает слова «конституция», мордой в битое стекло. Сами виноваты. Ловить в сортире!.. Сиськи… Всем скручу антенны!

Тоннель неожиданно кончился, я ненадолго ослеп от яркого света, некоторое время ещё брёл, ощупывая шершавое ограждение левой рукой, и нёс вслух несусветную герцовню, но вскоре в синем ровном сиянии проступили контуры домов, и я увидел выползшее из-под земли шоссе и шарики древесных крон над живой изгородью. Ну что необычного может быть в городском квартале, рассечённом скоростным шоссе? Не сразу я понял, почему он был похож на декорацию. Колонны. Кто не видел — не поймёт. Низкое небо города поддерживали ряды колонн; стрела шоссе не вонзалась в горизонт, а растворялась в мутной сиреневой дымке. Я сам был рыбой, а колонны — якорными канатами гигантского плота, слишком неповоротливого, чтобы качаться на волнах.