Локумтен - Дмитрий Таланов Страница 9

Эша чего-то не договаривала, как все они. Сначала Габриэль, потом Руфина, теперь еще она. Отец предупреждал его остерегаться сумасшедших, а здесь все были сумасшедшими. Одним словом, Филь влип, как никогда еще не влипал. Он поймал себя на мысли, что думает это на местном языке, и разозлился. Уже и в голову ему они залезли!

В жарком воздухе дрожало марево, но в кузне было прохладно. Эша показала на длинную железяку в углу, закрученную в поросячий хвостик.

— А вот эту я сотворила!

— Брешешь! — выпалил Филь.

Девочка немедленно сдвинула облезлые брови:

— Филь Фе, выбирай выражения!

— Какой я тебе Филь Фе? — взвился он. — У меня есть своя фамилия!

— Филь Фе, — перебила Эша упрямо. — Тебя не заставляли произносить клятву. Так что, пока мы не соберемся опять, ты полновластный член семьи. А в настоящий момент еще и хозяин замка, за исключением Хранилища. Не веришь — дай приказ собакам, они его исполнят.

Проглотив возражения, Филь пробормотал:

— Вот еще, ради трех дней менять фамилию!

Он схватил клещи, стоявшие у бочки с салом, и вышел во двор. Эша склонилась над кучей угля, насвистывая что-то.

— Охраняй! — сказал Филь встретившейся ему собаке, мотнув рукой в сторону кузни.

Вильнув обрубком хвоста, пес послушался. Мальчик поймал себя на мысли, что почти не удивился.

Вернувшись с добытым из плахи наконечником, он застал Эшу за странным занятием: она сгребала лопатой уголь в сторону.

— Вот хорошо, что ты пришел, — обрадовалась Эша. — Подержи открытой дверь, а то я не вижу!

Пыхтя и потея, она орудовала как заправский землекоп.

— А что ты делаешь? — спросил Филь, ставя клещи на место. — Ищешь получше кусочек для рисования? Так эта маленькая куча, на кухне куда больше!

Он хотел забрать у неё лопату, но Эша ему не дала. Утирая пот с чумазого лица, она пропыхтела:

— Я сама! В страданиях душа совершенствуется. Правда, лицо от этого выглядит неважно…

Она отшвырнула лопату и воскликнула:

— Нашла!

Эша расчистила руками освободившееся пространство, и глазам детей предстал квадратный люк, закрытый деревянной крышкой. Филь задрожал от волнения: под крышкой был потайной ход, что еще там могло быть? Кузнец устроил его, чтобы выбираться незамеченным из замка.

В следующий миг поток мыслей захлестнул мальчика. Зачем кузнецу это делать? Никто не станет маскировать ход, не будь у него что-то на уме. А может, Ирений — контрабандист? Хальмстем запирают на ночь, а днем новых входящих проверяют жезлом Арпонисом. Габриэль рассказывала, что от него ничего не скроешь. Или Ирений задумал стащить что-нибудь? Или хранит там что-то, что надо держать подальше от чужих глаз. Вот здорово, если он хранит там драгоценные камни!

Эша приволокла лом от ящика для отжига и с помощью Филя воткнула его в щель в полу. Мальчика посетила очередная мысль, и он так приналег на лом, что люк выскочил из углубления как пробка. Тяжелый лом юркнул в дыру.

Из-под пола кузни послышался треск и глухой удар. Эша сняла с полки кусок гамура. Смола оказалась старая и давала совсем мало света. Дети осторожно спустились в подпол по лестнице, одну из перекладин которой сломал лом.

— Всыпет нам Ирений, — сказал Филь, — прямо этой сломанной перекладиной!

Мысль, что теперь можно дать деру, едва семейка въедет в замок, заставляла бурно биться его сердце.

— Не всыпет, — отозвалась Эша. — Я склонна полагать, что права и ответственность идут рука об руку, так что сейчас ты хозяин, проверяющий владения. В крайнем случае я поведу бровью, заломлю руки и дрожащим голосом попрошу прощения. Я не столь беспомощна, как моя единоутробная сестрица! Тебя что, расстроила сломанная лестница? — спросила она, заметив, как Филь, оглядевшись, спал с лица, поняв, что обманулся в своих ожиданиях.

Никакого прохода здесь не было. На земляном полу валялась прикрытая рогожкой незаконченная поковка, на которую упал лом. На стене в кожаных петлях висели пять Арпонисов — непременный атрибут местных пастухов. У другой стены приютилась полка с выложенными на ней хлебцами кузнечных сплавов. Больше в тесном подполе не было ничего.

Холодными пальцами Эша взяла мальчика за руку.

— Филь, под нами скала, в ней ничего нельзя прорыть, — проговорила она успокаивающе. И добавила, едва тот дернулся спросить, с чего она взяла, что он ищет что-то такое: — Я давно догадалась, что ты хочешь удрать.

Эша не отпускала его, и Филь вырвался сам.

— Ничего я такого не хочу! — воскликнул он раздраженно. Он утерял настроение, а её слова только сильнее разбередили ему душу. — Пошли отсюда!

Однако девочка зачем-то присела у полки, разглядывая хлебцы сплавов.

— Подожди минутку… Этот сделан в Голконде, — пробормотала она. Помяв в ладонях гамур, она глянула на клеймо соседнего. — А этот вутц из Пуланта. Хм, дорогие игрушки у нашего кузнеца! Однако хотелось бы знать…

— Пошли, говорю! — не выдержал Филь.

Эша не слушала его. Продолжая бормотать, она ходила от одного вутца к другому. Филь выбрался наверх и, нетерпеливо притопывая, наблюдал, как она методично осматривает поковку под лестницей, затем накрывает её рогожкой.

— У меня заволокло тучами место, которое думало и понимало, — рассеянно сказала она, выбираясь наверх и помогая Филю поставить люк на место. — Зачем он тогда зажигает горн по ночам?

Мальчик взялся за лопату.

— Откуда знаешь?

— А я страдаю бессонницей, — ответила Эша, прислонясь к косяку, — говоря в тонких линиях, не углубляясь. Так что ночная жизнь Хальмстема для меня не секрет. Не то, чтоб он скрывался, но однажды я заметила, как Ирений сгребает уголь в сторону и лезет в подпол.

— Придумаешь невесть чего! — бросил Филь, размышляя, чего теперь ждать от Эши, когда она разгадала его намерения. — Он делал кубок по заказу твоей матери.

Филь решил, что проведет эту ночь на Дозорной башне. Едва семья покажется на дороге, он убежит прежде, чем Эша разболтает им обо всем. Глаза девочки тем временем подозрительно сузились.

— Кубок? А какой кубок, ты видел?

— Большой и зеленый, — брякнул Филь первое, что пришло в голову: Эша мешала ему думать.

Девочка поскучнела. Она стряхнула черную пыль с рук и подвинула сандалией пропущенные им куски угля.

— Что ж, тогда не грех пообедать, а затем посетить Хранилище, — вздохнув, проговорила она разочарованно.

— Зачем? — Филь воззрился на неё.

Он прислонил лопату к стене, и они вышли в полуденную жару. Известняк, выстилавший двор и стены замка, казался ослепительно белым. Со стороны подъемного моста доносился густой храп.