Риф яркости - Дэвид Брин Страница 9

– Поразительно. Но пациент набирается сил под действием особых мазей Пзоры, – врач согнул глазной стебелек в направлении треки, чей девятый тор казался раскрасневшимся от напряженной работы, – а также под действием заботы и свежего воздуха.

Это неожиданность. Положение Незнакомца казалось безнадежным.

– Но его раны! Дыра в голове…

Пожатие плечами – по происхождению человеческий жест, но никто не проделывает его изящней г'кека.

– Я опасался, что рана смертельна. Очевидно, Незнакомец обязан жизнью выделениям желез Пзоры и быстрым действиям твоей дочери, которая вытащила его из грязного болота.

Тут заговорил аптекарь – треки, поворачивая свои воспринимающие органы, похожие на драгоценные камни; голос его дрожал, как звук ненастроенной арфы.

– Я/мы помог с радостью, хотя наше синтезирующее кольцо почти в обмороке от усилий. Потребовались сильнодействующие мази. Но и они не очень понравились.

– О чем это ты?

– Только здесь, высоко, где мало бактерий, можно было проделать работу. Жилище мисс Сары идеально, и она никому не позволяет забрать ее пациента. Но она так много жалуется! Говорит, что ей мешают работать, отрывают от пациента. Хочет, чтобы мы все убрались с ее шеи.

– Ну, это всего лишь метафора.

– Так я/мы и предположил. Я/мы высоко ценю это несоответствие. Пусть она это поймет.

– Я позабочусь, чтобы она поняла, – с улыбкой сказал Пзоре Нело.

– Спасибо вам всем, великолепный Нело, – ответил молодой треки, переходя на множественную форму. – Я/мы надеюсь на спокойствие в работе, когда вернусь сегодня вечером.

Лоррек переплел свои глазные стебли, и Нело не понадобился реук, чтобы прочесть молчаливый смех старого г'кека.

– Спокойствие – это хорошо, – согласился он, прикрывая рукой кашель.

Он подержал кабину лифта вначале для заходящего в нее тяжелого треки. Затем вкатился Лоррек. Его левое колесо покачивалось от неизлечимой наследственной болезни оси. Нело потянул за сигнальный канат, призывая оператора далеко внизу привести в действие лебедку.

– Узнали что-нибудь о происхождении Незнакомца? – спросил Лоррек, пока они ждали.

– Я ничего не слышал. Но уверен, это вопрос времени.

До сих пор даже торговцы не смогли узнать человека, лежавшего в беспамятстве. Предполагалось, что он из далекого берегового поселка или даже из Долины. В Дало никто не знал и Мелину, когда она появилась много лет назад с приветственным письмом и ребенком на руках. Склон больше, чем мы привыкли думать.

Г'кек вздохнул.

– Скоро придется решать, не лучше ли отослать пациента, теперь, когда его положение стабилизировалось, чтобы его осмотрели…

Клетка задрожала и быстро пошла вниз, прервав Лоррека на середине фразы.

Понятно, думал Нело, глядя, как клетка исчезает внизу за ветвями. Это объясняет шум. Сара не хочет, чтобы ее пациента отправляли специалистам в город Тарек, хотя и жалуется на помехи в работе.

Научится ли когда-нибудь Сара? Когда в последний раз взял верх ее воспитательный инстинкт – она помогала выздоравливающему переплетчику в Библосе, – это привело к любовной связи и закончилось трагедией, скандалом и изгнанием Сары из гильдии. Нело надеялся, что больше это никогда не повторится.

Даже сейчас она может все это вернуть – положение и брак с уважаемым мудрецом. Конечно, мне никогда не нравился этот кисло-напыщенный Теин, но он обещал более безопасную и благополучную жизнь, чем этот ее хрупкий возлюбленный.

И она может продолжать заниматься математикой и родить мне здоровых внуков.

Первым в дом вошел маленький шимпанзе. Из тени послышался голос Сары:

– Это ты, Прити? Мне помешали, но, кажется, я наконец решила интеграл. Посмотри…

Послышался глухой звук. На стол опустили тяжелый сверток.

– А, бумага. Замечательно. Посмотрим, что послал на этот раз старик.

– Что бы ни послал старик, это слишком хорошо для того, кто не платит, – проворчал Нело, ожидая, пока адаптируется зрение. В полутьме он увидел, как из-за стола, покрытого листами бумаги с какими-то непонятными символами, встает дочь. На круглом лице Сары появилась улыбка, которую он всегда считал прекрасной, хотя было бы лучше, если бы девушка больше походила на мать.

Моя внешность и своенравный характер Медины. Не хотел бы я такой смеси для девушки.

– Отец! – она торопливо подошла и обняла его. – Ты меня испугал.

Ее черные волосы, остриженные коротко, по-мальчишески, пахнут карандашной пылью и мазями Пзоры.

– Еще бы. – Он неодобрительно посмотрел на беспорядок в комнате, который стал еще больше с появлением матраца у стола. Груды текстов, на некоторых эмблема большой сокровищницы Библоса, лежат среди записей о “новом направлении”, которое приняли ее исследования, объединяющие математику и – подумать только! – лингвистику.

Прити взяла один из листов Сары и взгромоздилась на стул. Шимпанзе жевала нижнюю губу, просматривая строку за строкой, – молчаливая соучастница таинственного искусства, в котором Нело ничего не понимает.

Он посмотрел в сторону спального отделения, где солнечный свет падал на одеяло, выделяя очертания двух больших ног.

– Оба парня ушли, и я подумал, загляну, как у тебя дела.

– Как видишь, все в порядке. – Она гордо осмотрелась, словно ее древесный дом в образцовом порядке. – И обо мне заботится Прити. Да я часто даже вспоминаю, что нужно поесть!

– Что ж… – пробормотал он. Но Сара уже взяла его за руку и мягко повела к выходу.

– Завтра загляну, – пообещала она, – когда Лоррек и эта старая Вонючка попросят не мешать им. Отправимся к Белонне и хорошо пообедаем, ладно? Я даже надену чистое платье.

– Что ж… неплохо было бы. – Он помолчал. – Но помни, старейшины дадут тебе помощника, если работы будет слишком много.

Она кивнула:

– Я знаю, как ты на это смотришь, отец. “Сара снова одержима”, верно? Не волнуйся. На этот раз все совсем по-другому. Просто я считаю, что это место идеально для предотвращения инфекций при таких ужасных ранах…

Из глубины дома донесся низкий стон. Сара поколебалась, потом подняла руку.

– Сейчас вернусь.

Нело смотрел, как она торопливо направляется к завешенному спальному отделению, потом, подстрекаемый любопытством, заглянул сам.

Прити вытирала лоб раненого Незнакомца, ее темные руки словно отгоняли какое-то смертельно опасное существо. Руки Незнакомца были покрыты свежими шрамами, а из-за уха вытекала желтоватая жидкость. Когда Нело видел его в последний раз, кожа Незнакомца посерела, как пепел, в приближении смерти. Теперь его глаза с черными зрачками казались воспламенными какой-то страстью.