Снежное колдовство - Марина Эльденберт Страница 9

Я всегда была для него слишком неправильной. Слишком живой. Слишком отчаянной, слишком яркой, слишком… Луизой. Он хотел бы видеть на моем месте женщину, которая будет жадно ловить каждое его слово, которая постоянно будет смотреть ему в рот и со всем соглашаться. А еще лучше — просто молчать.

С этой мыслью я оседаю на пол, и темнота накрывает меня с головой.

Винсент

Я знал, что этим все кончится. Знал, что однажды она снова захочет от меня уйти, а все потому, что кто-то с детства вбил ей в голову эту дурь про свободу! Хотя вряд ли ей в голову можно было что-то вбить: Луиза всегда была такой, не признающей ничьих авторитетов, на все имеющей свое мнение. Но ведь именно это мне в ней всегда нравилось! Ее живой огонь, так похожий на пламя ее волос. Ее улыбка, ее дерзость… порой, выводящая из себя настолько, что сдержаться просто невозможно!

Я чувствую себя пьяным. Поклясться могу, что то, что я выпил — сущая ерунда, особенно после мужских клубов, в которые меня частенько приглашали и приглашают. Но как только я женился на Луизе, все мужские клубы перестали существовать. Все перестало существовать! Я даже свою страсть, политику, забывал, находясь рядом с ней. То, чем грезил с детства.

И ведь все было хорошо! У нас все было хорошо. Дарен и Хлоя — тому подтверждение. Она сделала меня самым счастливым мужчиной в мире, но сейчас она просит развод. А началось все с демонова Эльгера, чтоб его магией распылило, а потом собрало не в том порядке!

Руки сами собой сжимаются в кулаки.

Если бы я его сейчас встретил, я бы его…

— Не думаю, что это хорошая идея. — Голос Шарлотты, его жены, доносится так близко, что мне кажется: у меня галлюцинации.

— Что плохого в том, что мы спустимся к остальным, Лотте?

— К остальным?! Или к ней?!

Мне стоит развернуться и уйти, но ноги сами несут в сторону анфилады, откуда доносятся голоса. Я объясняю это тем, что подслушивать нехорошо, и вот уже поворот открывает мне новую залу, в которой друг напротив друга застыли Шарлотта и Эльгер. Когда он поворачивается ко мне, его глаза сужены: верный признак того, что он раздражен.

— Де Мортен! Вы меня преследуете?! — интересуется Эльгер со свойственной ему небрежностью.

— Всенепременно. Я вышел, чтобы обозначить свое присутствие. Вы же так рьяно спорили. Особенно вы.

Я смотрю на его жену.

Шарлотта ойкает, на ее щеках проступает легкий румянец. Да, герцогиня из этой девочки — никакая, не то что из моей Луизы! Но он ее у меня отнял. Нет, ее у меня отняли они. Они оба сейчас стоят тут и наслаждаются обществом друг друга, а я — остался один. Из-за них!

Из-за них я все потерял.

— Де Мортен, вы пьяны? — интересуется Эльгер.

Теперь он еще больше раздражен, а меня и правда пошатывает. И потряхивает, но последнее — исключительно из-за ярости, которую он со своей овечкой во мне провоцируют.

— Не ваше дело, — цежу я, и собираюсь уйти, но в это время в меня ударяет жесткое:

— Просите прощения.

— Что? — переспрашиваю я, приподняв брови.

— Просите прощения. Вы ведете себя недостойно. Будь я один, мне было бы на вас плевать, но здесь моя жена, и вы ее оскорбили.

Похоже, сегодня только ленивый не собирается читать мне нотации о том, что я кого-то оскорбил или собираюсь. Но если Дарен — мой сын, и ему я такое могу спустить, то этому…

— Вам следует лучше воспитывать вашу жену, — холодно говорю я. — Чтобы она не повышала на вас голос там, где вас могут услышать. В том числе и прислуга.

Эльгер шагает ко мне, я с силой сжимаю руку. Боевая печать армалов активируется мгновенно: я наношу ее всякий раз, когда выхожу из дома. Возможно, это излишество, но случай с нападением, когда я заработал шрам на спине, многому меня научил. Пусть лучше я перестрахуюсь, но никогда больше не окажусь с опасностью один на один!

Колебания магии искажений вспарывают пространство, но в этот момент Шарлотта бросается между нами и встает спиной ко мне.

— Нет! — говорит она так жестко и резко, что я даже готов взять свои слова про ее кроткость назад. Похоже, я и правда погорячился, потому что «его девочка» на миг оглядывается на меня, и глаза ее сверкают так, что волны растекающейся от меня магии кажутся всего лишь жалкими ниточками. Впрочем, на меня она смотрит недолго, снова поворачивается к мужу.

Чтобы заслужить хищный прищур.

— Шарлотта, возвращайся к себе. Это мужской разговор.

— Нет.

— Шарлотта.

— Я сказала: нет. Мы уходим.

Она шагает к нему, и на лице Эльгера проступает что-то темное. Впрочем, оно тут же стирается, уступая место его привычному выражению.

— Хорошо, Шарлотта, — произносит он и протягивает ей руку. — Пойдем.

Они скрываются, и я напоследок успеваю заработать взгляд, говорящий о том, что разговор не окончен. Тем не менее, когда я остаюсь один, меня начинает шатать еще сильнее. Я шагаю из анфилады в зал — что могло бы быть в этом зале? Подозреваю, что что угодно, замок воссоздали из развалин, и вряд ли здесь осталось что-то со времен графа и графини де Ларне, отца и матери Анри.

Тем не менее я представляю, как они шли здесь, сквозь эту залу — под мраморными сводами, и свет лился сквозь высокие (сейчас занавешенные) окна. Скользил по плитке, расцвечивал гобелены, и родители де Ларне задерживались, чтобы обменяться перед выходом словами любви. Мои родители не задерживались. Мои мать и отец не были счастливы, и временами я ненавидел отца за то, как он к ней относится. Сегодня что-то похожее я увидел в глазах Дарена.

Неужели мы обречены повторять ошибки наших родителей?!

Я шагаю в анфиладу, откуда пришел, но мне в лицо снова летят слова Луизы: «Я требую развода!»

И я останавливаюсь.

Перед глазами темнеет.

Последней осознанной мыслью становится мысль, что я снова потерял самое дорогое. Женщину, которую люблю больше жизни.