Выхожу одна я на дорогу - Салма Кальк Страница 9

На следующий день было воскресенье, и Лина снова куда-то собиралась. Оказалось — у её тёти день рождения, и сейчас предполагается, что они втроём поедут в Листвянку эту самую тётю поздравлять. Оксана попробовала уклониться — нет ничего хуже, чем явиться на чужой день рождения без приглашения и без подарка. Но Лина тоном, не допускающим возражений, сообщила, что они едут в том числе поговорить о её, Оксаниной, ситуации с отцом означенной Лины, и кроме того — мол, тётя Нина лишний десяток гостей просто не замечает, она всегда готовит как на полк солдат, и ни разу ещё не удалось всё приготовленное съесть в один приём.

Элла молчала, но смотрела помягче, а иногда даже улыбалась.

В общем, они поехали. Стандартным образом — Элла за рулём, Лина рядом командует, куда дальше, Оксана сзади. По Байкальскому тракту снова летели с сумасшедшей скоростью, было страшновато. Но на место прибыли живыми и здоровыми.

Трехэтажный вросший в гору дом был куда как побольше Валеркиной дачи. И вокруг прямо поместье — на дальнюю часть Лина махнула рукой со словами «там огород, смотреть нечего», зато перед домом были и дорожки, и беседки, а летом видимо и цветники.

Их появлению обрадовались. Оксану принялись знакомить с обитателями дома, а их оказалось много. Два старших брата Лины, оба с жёнами, двоюродный брат, ещё мальчик-подросток, ещё какая-то молодёжь — уже не родственники, поэтому Оксана их запомнить даже не пыталась. Старшее поколение впечатляло: самой понятной показалась та самая именинница, Нина Фёдоровна — хорошо одетая и стильно причёсанная, но, тем не менее, выглядевшая обычно. Мама Лины Полина Николаевна оказалась очень красивой и молодой, а Лина и Элла были на неё сильно похожи. Отец же Лины Валентин Фёдорович, у которого Лина хотела спрашивать совета, был мужчиной крупным и с виду очень добродушным, и Оксана не сразу сообразила, что в нём настораживало. А потом поняла — Валентин Фёдорович говорил очень тихо и спокойно. Всегда и со всеми. И если нужно было что-нибудь сказать кому-нибудь, кто не рядом — то не кричал громко на весь дом, как его сестра, а просил первого попавшегося найти и позвать нужную персону. Или звонил по мобильному. Например, с первого этажа на третий.

В семье Оксаны и у ближайших родственников все именно что орали. По делу и просто так. Поэтому было странно.

Именинница командовала процессом сервировки стола. Приборы носили как семья, так и помощницы, которых, кажется, было несколько. И судя по тому, как обильно накрывали огромный стол, приготовить это в одиночку было нереально.

В общем, Оксана первый раз в жизни оказалась в таком большом и обеспеченном доме. Валеркина мать, при всех их амбициях, еду готовила своими руками и убиралась тоже сама. Раз в неделю к ним приходила девушка-студентка, их же первокурсница, и делала большую уборку, а с повседневным бытом они как-то справлялись.

Про неё Лина сказала — «моя подруга Оксана», и вопросов не было. Ни одного. Оксана представила, что бы было, приведи она какую-нибудь никому не известную подругу на день рождения кого-нибудь из родственников! Нет, она так ни разу не делала и никогда не станет. А прозвучавшая у Полины Николаевны мысль о том, что «моя дочь не может сделать ничего плохого» оказалась вообще странной. Все ж могут, разве нет? Вот она сама, Оксана, вляпалась же? А вроде нормальная…

Один из Лининых братьев, тётушка звала его Мишенькой, а Лина называла Майком, стал расспрашивать про вчерашний вечер и игру, оказалось, что он не только в теме, но ещё и знает почти всю компанию. Также оказалось, что он и сам собирался участвовать, но вчера из Москвы вернулась его жена Алиса, уезжавшая почти на месяц, и они подумали, и никуда на ночь не поехали. Они жили здесь же, в доме, только в отдельном крыле из трёх комнат. Лина посоветовала расспросить Оксану, как непредвзятого свидетеля. Оксана честно призналась, что почти ничего не поняла, но было интересно.

— Скажи, а что с Элкой? Какая-то она не такая, — спросил Лину брат.

— Ты знаешь Гвоздя? — рассмеялась она.

— Не могу сказать, что знаю, но представляю, кто это.

— Вот, — подмигнула она.

— Наша Элка — и Гвоздь? — не поверил он.

— Угу.

— Это ты? — сощурился он.

Лина неопределённо пожала плечами.

— Ты же понимаешь, что материя непознанная, и однозначного ответа дать никогда нельзя…

И тут Нина Фёдоровна громко позвала всех к столу.

Стол был уставлен огромным количеством разных блюд. Соленья, маринады, заливные. Мясо, рыба, овощи. А потом ещё и сладкое — пироги, торты, пирожные, булочки. Оксана не смогла попробовать всё, как ни старалась. Люди столько не едят. Сидели долго, разговаривали, Алиса рассказывала о поездке — оказывается, она переводчик и заключила контракт на перевод какой-то книги, Полина Николаевна передавала приветы от каких-то заморских родственников, кажется, от той самой тётушки Женевьев, которая дала Элле костюм. А потом Лину попросили взять гитару, играть и петь.

Она играла и пела, и это было замечательно, но того ощущения волшебства, как минувшей ночью, уже не возникало. Просто было хорошо и спокойно. Оксана поймала себя на мысли о том, что жуткая ночь на даче Валеры вспоминается не как беда, случившаяся с реальной девушкой, и чуть было не случившаяся с ней, а, скажем, как просмотренный фильм ужасов. Да, страшно, но ты понимаешь, что конец близок. И боишься не так сильно.

После Лины гитару взял её брат Виктор, которого все звали по-французски, с ударением на второй слог. И он тоже очень хорошо пел, хоть его жена Стася и морщилась.

А потом вдруг Лина возникла сзади и тихонечко поманила Оксану из обеденной залы.

* * *

Они пришли в комнату, видимо, служившую кабинетом — книги, бумаги, компьютер. Следом за ними безмолвно вошла Элла и села на большой стол.

Валентин Федорович зашёл и закрыл за собой дверь. Подмигнул трепетавшей Оксане.

— Рассказывайте, — кивнул он, садясь в кресло напротив. — Садитесь и рассказывайте.

Лина усадила Оксану в другое кресло, сама присела на подлокотник и начала рассказывать. Она изложила факты буквально в нескольких словах, сама Оксана так складно никогда бы не смогла.

— И у нас с Эллой не возникло повода сомневаться в реальности этого рассказа, — сказала в конце Лина.

— Эллочка? — Валентин Федорович глянул на сидевшую на столе.

— Да, дядя Валентино, всё так, — кивнула она, но по-итальянски.

Оксана не умела на нём говорить, но немного знала язык на слух.

— И что вы хотите? — спросил он, оглядев всех троих.

— Папа, ты знаешь, кто такой Червяковский?

— Слышал, лично не знаю. Не моего круга человек. А тебе он зачем?

— Так это о его сыне речь.