Страшная сказка о сером волке - Ольга Гусейнова Страница 9

Я с помощью склонившегося ко мне разговорчивого оборотня вырвалась из захвата, инстинктивно залечила раны на шее. И отползла в сторону, прихватив рефлекторно и свой мешок. Альфа, обессиленный своим конвульсивным движением, в бессознательном состоянии так и лежал на земле. Вот только дыхание его стало бесшумным, а грудь вздымалась размеренно и ровно. Пока мужчины проверяли живучесть своего лидера, я оказалась у границы деревьев. И там, ведомая желанием сбежать, вдруг наткнулась на два внимательных взгляда: колдун и преследовавший меня оборотень следили за моими попытками. Сглотнув, почувствовала, как сердце ухнуло в груди: вот и сбежала, воспользовавшись суматохой.

Темный уже открыл рот, наверняка намереваясь сказать что-то громкое и язвительное, что снова сделает меня центром внимания. Но… оборотень оборвал его, с суровым видом качнув головой. И кивнул мне: беги!

Второго разрешения я ждать не стала — вскочила на ноги и, не думая об иллюзии, рванула в темноту леса. Прочь от проклятой поляны и странного, непонятного желания вновь коснуться лежащего под деревом громадного мужчины, настоящего зверя, оборотня.

Меня никто не преследовал — уговор чужаки сдержали. Слава всем Богам, когда забрезжил свет, я стучалась в ворота ставшего родным города.

Заспанный Муршик, увидев меня, напрягся, сощурив глаза, спросил:

— Что-то случилось, госпожа Лари? На вас напали? Или…

— В волчью ловушку попала, по глупости, — я оперлась ладонью в тесаные доски городских ворот, переводя дух.

Стражник успокоился и теперь смотрел сочувствующе.

— А я смотрю, вы вся в крови, в лесу надо быть осторожнее, госпожа. Сами знаете, последние годы зверья расплодилось, и двуногие хищники добавились, охотникам приходится нелегко. Вот и роют ямы…

Я выпрямилась, тщательно сохраняя вид замученной усталой старушки, а сама дико мучилась страхом. Пока бежала, думала лишь о том, как бы укрыться за безопасными стенами города. О том, чтобы рассказать охране о присутствии в лесу чужеземцев (считай врагов) даже мысли не возникло. Но вот сейчас, стоя у казарм, добропорядочная горожанка, которой я себя до сего дня считала, обязана была бы доложить, поднять набатом народ, а я… молчала.

Молчала, потому что боялась и за себя, и за тех незнакомцев. В которых стреляли из арбалетов, специально созданных, чтобы убить наверняка, а не просто ранить. И я верила словам колдунов, что они посланцы своих народов. Уж больно ситуация была, не располагающая к вранью.

«Кто я такая для них? Считай труп, чтобы врать мне?! Сочинять небылицы».

А еще шея горела — там, где впились в нее клыки раненого оборотня, мешая думать. Мне казалось, даже в предрассветных сумерках любому будет заметна эта своеобразная метка. Прямое указание на то, что я совсем недавно виделась с настоящими оборотнями! А это означает одно: меня легко занесут в доносчики или перебежчики. Или еще чего похуже. Например — в ведьмы!

Ладони опалило воспоминанием о жидком серебре, в душе крепла уверенность: костер на площади еще горячее.

— Повезло, что в яму кольев не натыкали, видно, лень было, — хрипло усмехнулась я, похлопав по предплечью стражника и направляясь в сторону своего дома. — Да повезло, что не глубокая яма, а то готовая могила для такой старухи, как я, вышла бы. Не пришлось бы соседям на гроб деревянный тратиться, да на похороны… А так, выкарабкалась каким-то чудом.

— Не переживайте, госпожа Лари, случись что, вас мы по-людски да с честью похороним. Много вы хорошего всем сделали.

— Ох, спасибо, Муршик. У тебя доброе сердце, — сипло хихикнула я, изображая старческий смех. А самой вовсе было не до смеха — тяжесть на душу легла, явно грядет что-то недоброе.

Закинув мешок за плечо и распрощавшись со стражником, я поковыляла к дому. А оказавшись в его родных теплых стенах, растопила погорячее очаг, нагрела воды, да долго мылась в лохани у огня. Так долго, что еще совсем тоненькая, только зажившая кожица на ладонях сильно сморщилась и потрескалась кое-где, начав снова кровоточить. Но мне было все равно — отчаянно хотелось смыть липкий страх и ощущение предательства: ведь про чужаков я рассказывать не буду. Скорее, я очень старательно про них забуду. Если повезет.