Дитя падшего бога - Барб и Дж. С. Хенди Страница 89

Я здесь.

Она увидела Мальца — пес сидел у входа в комнату, неотрывно глядя на дверной проем. Одни только обломки петель намекали, что когда-то его прикрывала дверь.

Оранжевый свет исходил из широкой плоской жаровни на трех ножках, которая стояла у стены на каменном полу. Вот только в ней не горел огонь. В неглубокой железной чаше лежали горкой кристаллы размером в кулак — они-то и светились, точно раскаленные угли. И не столько освещали, сколько прогревали небольшую комнату. Раньше, когда Винн обессиленно рухнула на пол комнаты, этой жаровни здесь не было.

— Долго я спала? — спросила Винн.

Малец все так же не сводил взгляда с дверного проема.

Уже утро… Я видел снаружи, в коридоре, пятна солнечного света.

При упоминании коридора Винн слегка замутило. В правой лодыжке до сих пор пульсировала боль, но теперь, по крайней мере, к пальцам вернулась чувствительность. Винн подползла к сидевшему на страже Мальцу, и ей вспомнились прозрачные волки, вороны и неясные, извивающиеся в темноте тени.

— Они еще там?

Они то появляются, то исчезают… но всегда там.

— Кто они такие? — прошептала Винн.

Малец долго молчал.

Вампиры… хотя я никогда прежде не слышал о животных-вампирах… тем более таких, что похожи на тени, но не тени.

Винн поднялась на колени и поверх холки Мальца глянула в коридор. Ничего толком ей увидеть не удалось, но в темноте у дальней стены коридора, казалось, шевелятся хлопья черной сажи.

— Мы здесь пленники, — прошептала девушка. — Но почему она до сих пор нас не убила?

Малец не ответил, и Винн задумалась над тем, где сейчас может быть белокожая вампирша. Она достала кристалл холодной лампы и быстро потерла его в ладонях.

Комната и впрямь оказалась невелика — примерно двенадцать на четырнадцать шагов, — и другого выхода в ней не было. Древние каменные стены были кое-где изрыты причудливо спутанными бороздами. Письменный стол у дальней стены давным-давно рухнул набок, и все, что было на нем, сползло с покосившейся столешницы на пол. В правую стену были вделаны железные скобы, служившие опорами для книжных полок, но самая нижняя полка развалилась на куски, и обломки дерева валялись на полу вперемешку с разбросанными бумагами и книгами, которые пожелтели и иссохли от старости.

— Где мы?

Малец заворчал, глядя на дверной проем, но не ответил.

— Прошлой ночью, — сказала Винн, — ты искал меня… и не успокоился, пока не нашел.

Пес повернул голову и проворно лизнул ее ладонь.

Винн хотелось пить, но ни питья, ни еды нигде видно не было. Затем она заметила, что у рухнувшего стола во всеобщем беспорядке валяются две склянки. Девушка отползла туда и взяла в руки одну склянку. Она не была закупорена, и горлышко покрывали черные, давно пересохшие пятна. Винн поняла, что когда-то в ней были чернила. От писчих перьев, которые тоже валялись на полу, остались только стерженьки — оперение совершенно истлело.

— Мы в заброшенном кабинете, — заключила Винн и отправилась исследовать книжные полки.

Немногочисленные книги были такого почтенного возраста, что их переплеты покрылись плесенью. С виду они казались настолько хрупки и ветхи, что Винн побоялась к ним прикасаться.

На другой полке лежали свитки из грубой волокнистой бумаги и пергамента. Винн слишком долго работала в архивах и знала, что не стоит трогать эти свитки, — в ее руках они попросту рассыпятся. На следующей полке она обнаружила стопки древней бересты, покрытой какими-то значками.

Были тут и труды, переплетенные в выделанную кожу или зажатые между грубо обработанных дощечек. Одна книга и вовсе была заключена между квадратными железными листами размером с шахматную доску.

— Малец… поди сюда, глянь на все это.

Глянь сначала на стены.

Винн оглянулась на пса, но он даже и не думал повернуться. С какой стати ей рассматривать эти одряхлевшие стены? Она подняла кристалл холодной лампы и шагнула ближе.

Отметины на стенах вовсе не были разрушительными следами времени.

Свет кристалла выхватил из темноты мешанину поблекших, некогда черных надписей. Цепочки слов, предложений и непонятных символов покрывали всю стену. Они причудливым образом разбегались во все стороны, порой перепутывались и накладывались друг на друга. Винн попыталась проследить в этой сумятице одно вразумительное словосочетание.

Вполне возможно, что это было целостное предложение, если бы только Винн смогла его прочитать, — вот только оно, похоже, обрывалось, не дойдя до конца. И слова в нем к тому же были из разных языков. Различались даже сочетания знаков, а иные так выцвели, что их и разобрать было невозможно.

Одно слово написано буквами хелитак — наречия, которое было предшественником родного для Винн нуманского языка, — но само слово принадлежало к совсем другому языку, и его Винн не смогла распознать. За обрывком на древнесуманском языке следовал совершенно незнакомый иероглиф, а за ним вовсе ряд косых длинных и коротких черточек. Один раз Винн показалось, что она отыскала гномью руну, но этот значок так сильно выцвел, что нельзя было с уверенностью утверждать.

Обрывки надписей располагались совершенно беспорядочно, словно писавшему просто не хватило бумаги, пергамента или другого материала для письма. Эти хаотические безумные письмена будто были написаны на первой подвернувшейся поверхности. Однако что за чернила использовал неведомый писец, если за столь долгий срок они не осыпались с камня?

Винн отступила на несколько шагов, пока черточки и знаки не слились в неразборчивую мешанину.

Словно само безумие запечатлело себя на этих древних стенах.

А теперь… погляди на вход.

Винн удивилась. Пока она спала, Малец явно обследовал комнату. Шагнув к дверному проему, она увидела на косяке столбец… слов? Похоже на то, хотя и здесь все так же причудливо перемешались разные письмена и наречия.

Самые верхние строчки совершенно выцвели, как если бы слова записывались сверху вниз в течение многих лет или даже десятилетий. Примерно посредине косяка Винн обнаружила надписи на древнеэльфийском языке — судя по огласовкам, — начертанные старинным и редким шрифтом эдэн. Далее шли грубо выписанные буквы древнесуманского алфавита. Еще ниже, почти у самого пола, какая-то разновидность белашкийского?

И в каждой строчке только одно слово.

Знаки были самые разные, но все они неизменно означали два слога или звука.

— Ли… кан… — прочитала вслух Винн и оглянулась на Мальца. — Тебе знакомо это слово?

Думаю, что это не просто слово.

Винн разглядывала столбец, в котором на разные лады было написано одно и то же.

— Имя?