Буря и натиск - Артем Тихомиров Страница 88

Как сейчас. Крепко попадало ему и раньше, но никогда так сильно. Гробовщик понял, что умирает, и только обрадовался этому. Только смерть, пожалуй, и могла освободить его от рабства, в которое он угодил благодаря «милосердию» старого чародея.

Гробовщик выплюнул сгусток кровь и улыбнулся. Каменные плиты, на которых он распластался, вытягивали из его тела тепло, а сознание проваливалось во что-то мягкое, успокаивающее.

Так продолжалось недолго. Его разум вдруг закрутило, обдало нестерпимым жаром, и голова наполнилась гулом, пронизывающим все трепещущее от боли естество. Гробовщик увидел, как спустилась тьма, укрывая его тяжелым покрывалом, а потом она же и разорвалась во вспышке света.

Чародей с интересом наблюдал за корчащимся в судорогах гоблином. Гробовщик плевался кровью и скреб ногтями пол.

Он видел длинный коридор, уходящий в бесконечность, но знал, что путь ему туда закрыт. Боль говорила ему, что у него нет шансов перешагнуть последнюю грань. Пока нет. Пока нельзя. Гробовщик завыл, но никто не слышал этого воя в реальном мире. Зато слышала она. Та, о которой он с той поры думал часто, о встречей с которой грезил.

Она ждала его в тумане, через который Гробовщик двигался неуверенным шагом. Ее фигура наплыла из серой дымки, стала четче. Гоблин мог прикоснуться к ней, но не был уверен, что она позволит.

Тогда она ничего не сказала ему. Слова были не нужны. Достаточно видений, которые открылись Гробовщику в следующий момент. Он понял и не стал возражать, понимая, что бесполезно. Не здесь и не сейчас он умрет, не на этом грязном полу в башне у сумасшедшего чародея. Не подохнет, как пес, попавший под тяжелые дроги.

Иди. У тебя другая судьба, Гробовщик.

Ее рука, прозрачная, сотканная из предрассветных снов, тревожных и талых, словно весенний снег, поднимается и отбрасывает гоблина назад.

Не сейчас. Рано. Уходи.

Гробовщик медлит, не в силах оторваться от ее глаз. Он видел их тысячу раз во снах и в то же время встречает впервые. Они знакомы ему и одновременно чужды до отвращения. Они притягивают и отталкивают во тьму, неся ужас и холод. Глаза судьбы. Глаза смерти.

Глаза Этайн Риорфейн.

– Нет, ты не сдохнешь, – сказал старый маг, качая головой. – Слишком просто было бы для тебя… подохнуть в начале пути…

Гробовщик не слышал. Не слышал и толком не осознал, какая боль его ждет.

– Нет. Еще рано, – сказал чародей и поставил посох гоблину на спину.

Заряд Силы подбросил тело Гробовщика, он закричал, извиваясь в агонии.

Он вернулся в мир страданий, в мир, который единственно знал все последние годы. В мрачную башню старого дегенерата.

С тех пор он знал, где и когда это произойдет, и ни на секунду не сомневался. Он шел туда, где снова мог бы увидеть эти большие глаза, эти бездны, заполненные до краев бесконечностью.

Глаза эльфки с рыжими волосами.

Этайн его не обманула. Видение сбылось. Гробовщик все-таки получил ответ на свой главный вопрос.

Исходя кровью на пыльной траве, он снова видел ее глаза.

И этого было достаточно.

* * *

– Снайпер! Где-то снайпер!

– Твари!

– Не мешайте мне! Гробовщик, слышишь меня?

– Да не слышит…

– Заткнись!

– Так, давай обезболивающее! Да не это…

– Снайпер! А мы тут как бородавки на заднице!

– Заткни пасть, Хилый!

– Этайн! Этайн! Проснись! Ты – чародейка… сделай что-нибудь!

– Я не чародейка! Я ничего не умею!

Гоблины орали наперебой, а кровь бежала из раны у Гробовщика на груди. Гвоздь попал ему под правую ключицу. Шершень знал, что перебита вена и что в этих условиях он бессилен что-либо сделать. Выстрел был точным, не оставляющим шансов. И все-таки костоправ пытался бороться. Его руки были почти по локоть в крови.

– Посмотри в его сумке! – крикнул Шершень Этайн. – Может быть, там есть что-нибудь… не знаю, эликсир или…

Эльфка не могла снять рюкзак со спины Гробовщика, поэтому расстегнула его и принялась выгребать содержимое прямо на землю, не разбирая. Ее пальцы дрожали, она ничего не могла удержать в них. Крот пришел на помощь, но сообразил, что у него еще меньше шансов что-либо понять в этом хаосе.

– Мертв? – рычал Сказочник через плечо, держа на прицеле возможные направления вражеской атаки. – Он мертв?

Никто не ответил. Шершень пытался зажимать рану Гробовщика, но кровь текла, с каждой секундой слабее. Через две минуты все прекратилось. Гробовщик лежал, глядя вверх ничего не выражающими глазами, глазами-камешками.

Хилый выругался. Шершень отнял руки от груди гобломанта и посмотрел на них. Крот не двигался, не произносил ни слова. Этайн плакала.

Сказочник на коленях подполз к телу.

– Мертв?

Гоблины промолчали.

– Да будь все проклято! Проклятье!

– Я не виновата, – всхлипнула Этайн. – Я не умею колдовать… я не умею расходовать свою силу…

– Заткнись ты, – тихо сказал Шершень, – ты здесь при чем?

Рыжая отвернулась.

– Где-то сидит снайпер, – напомнил Крот. – И он держит нас на прицеле.

Все замерло. Подпехи ждали, сами не зная чего. А потом новый гвоздь, выпущенный из невидимой винтовки, прорвал у эскулапа куртку на левом плече и, пролетев дальше, отрикошетил от камня. Шершень свалился набок, чтобы не получить еще.

– Собирайте барахлишко – и дуем отсюда! – прошипел Сказочник. – Пока всех не перехерачили! Ну, шевелитесь! Покойников не видели? Шевелитесь – и жопу ниже!

Подпехи ушли ползком, прячась за удачно расположенной каменной грядой. Спустились в низину, из которой было рукой подать до группы сожженных деревьев. Там, можно сказать, и начинался Бастион. Ряд разбомбленных построек, обугленные остовы деревянных сараев и конюшен. Отпечаток яростной драки.

Сказочник ушел последним, закрыв Гробовщику глаза.

– Твое пророчество сбылось, брат. Прощай.

Сержант корчился от боли в ноге. Ползти было еще большей мукой, чем идти, и дважды гоблин едва не терял сознание. Однако ему удалось нагнать остальных и не схлопотать снайперский гвоздь.

Он посмотрел на поредевший отряд. Крот, Хилый, Шершень. Он сам. И эльфка.

Бывший взвод спрятался за деревьями. Ждали приказа.

Что еще мог сказать им Сказочник? Впереди Бастион, куда они и стремились. Путь завершается – сержант мог говорить об этом с уверенностью; в его случае это так. Отсюда ему не выйти живым. Не убьют эльфы, так сожрет некрофора. Двух мнений тут быть не может. Вот у других, вероятно, имеются шансы.