Путь, выбирающий нас - Оксана Панкеева Страница 85

— Где? — заинтересовался король и только тут заметил. — Ах, маэстро Гарри! Как вам понравился концерт?

— Концерт — понравился. А сам факт выхода на улицу… как обычно, — вздохнул «чертик», слегка погрустнев. — Дождь — это еще мелочи. Хуже всего то, что, куда бы я ни пошел, вокруг меня собирается толпа. Все обязательно пялятся на меня примерно так же, как этот нетрезвый латинос. — Он кивнул на обалдевшего Кантора. — Получил заманчивое предложение работы в шоу-бизнесе. В цирке уродов. Какой-то маг предлагал сто золотых за кусок моей черной шкуры. Для опытов. А ближе к дому за мной увязался помешанный монах и пытался изгнать назад в преисподнюю при помощи серебряной бляхи и имени Господнего. Ну что это за жизнь, а?

— Сочувствую, — кивнул Шеллар и жестом пригласил гостя к столу: — Присаживайтесь. У нас еще остались пельмени… И выпить, кажется, тоже… но не уверен.

— Хоть один нормальный человек во всем этом сказочном королевстве! — растроганно воскликнул чернолицый пришелец и мигом воспользовался приглашением. — Мы случайно не собратья по несчастью? Ты хоть и белый, но, судя по твоей замечательной физиономии, тоже хорошо знаешь, каково это, когда от тебя люди шарахаются…

— Кантор, налей маэстро выпить, — скомандовал король. Сам он, судя по всему, опасался промахнуться мимо посуды. — И не смотри на него так, ты же видишь, человек обижается. Я понимаю, что ты никогда не видел чернокожих людей, но Ольга обязательно должна была рассказать тебе об их существовании.

— Так это переселенец! — догадался Кантор. — Ольга мне говорила, но я не представлял себе… и не очень-то верил… А что, Мафей опять начал баловаться?

Его величество только махнул рукой:

— Еще хуже… Мафей решил обучить полезному навыку перемещения предметов своего друга Орландо. Перед тобой результат его упражнений. Маэстро Гарри, музыкант. Погиб, судя по всему, от случайной пули, когда в ресторане, где он выступал, произошла перестрелка между двумя преступными шайками. Лет за тридцать-сорок до Ольги.

Действительно, в цирке уродов такой экземпляр оторвали бы с руками… — подумал Кантор, силясь попасть горлышком бутылки на край стакана.

— Ой, давайте я лучше сам налью, — вмешался Гарри и отнял у него бутылку. — Ну вы даете, господа! Это надо же так нажраться! Только белые так могут, ей-богу!

— И то не все! — наставительно добавил король. — А только особо несчастные.

— А что у вас за несчастье? — поинтересовался переселенец, когда они отставили пустые сосуды и вернулись к пельменям.

— У нас с Кантором катастрофически не сложилась личная жизнь, — пожаловался его величество. — Но рассказывать по второму разу нам неинтересно, так что ты просто пей…

— А у Жака что за беда, что он мордой в пельменях спит? Придет Тереза, будет ему на орехи…

— У Жака самая ужасная беда. К нему пришли мы. А Терезе я сам все объясню. Надеюсь, мне она простит. В конце концов, мы что, не в состоянии сами убрать за собой тарелки? Да я вот из принципа даже помою их сам!

— Ваше величество! — ужаснулся Кантор, представив последствия этого подвига. — Не надо! Грязные тарелки Тереза еще как-то переживет, но разбитые…

— Ты что же, хочешь сказать, что я не в состоянии…

Возмущенную речь короля внезапно оборвали некие судорожные звуки — это маэстро Гарри подавился пельменем.

— Вот видишь, что ты наделал! — укоризненно заметил Шеллар III и от всей души хлопнул беднягу по спине. — Кто тебя за язык тянул?

— А что я такого сказал?

Гарри немного откашлялся и, задыхаясь на каждом слове, потребовал:

— Повтори, как ты его назвал?

— Ну да, он король… — Кантор сообразил, что потрясло несчастного барда, но начинать врать теперь было поздно. — Я думал, ты знаешь. Ваше величество, вы сами виноваты! Вы вели себя так, будто давно знакомы! Надо было меня предупредить!

Испуганный музыкант принялся объяснять, что ничего плохого не имел в виду, когда упоминал о физиономии его величества, а напротив, она ему очень понравилась. Кантор пытался втолковать, что король не любит, когда ему льстят. Король возглашал, что Кантор сам должен был догадаться без всяких предупреждений, и, раз не догадался, значит, он просто пьян. И все это одновременно.

Утешившись тем, что местный король немного отличается от персонажей отечественных сказок и непочтительные речи не будут иметь фатальных последствий, Гарри на всякий случай, чтобы еще раз не напороться, спросил, кто такой Кантор. Тот не нашелся, что ответить, зато нашелся король. Бедный Гарри начал припоминать, не сказал ли он и этому опасному господину чего-нибудь непочтительного. Кантор заявил, что теперь его очередь обижаться, ибо король нарочно сказал неправду, чтобы переселенца напугать. Сам ведь знает, что кабальеро еще год назад завязал с ремеслом убийцы, а теперь он и вовсе нетрудоспособный инвалид…

Чем все кончилось, Кантор не помнил. Кажется, они все-таки договорились, что глубоко друг друга уважают и будут уважать, невзирая на титулы, профессию и цвет кожи. А еще с некоторым трудом припоминалось вокальное безобразие, до которого они в конце концов докатились. Гарри оказался действительно бардом и, хотя под рукой не оказалось рояля, порадовал публику парой замечательных песен. А пьяный Кантор, кажется, подумал, что если это действительно должно исполняться таким образом, то и его непотребный голос сойдет, и тоже присоединился. А потом и за гитарой сбегал. Как выглядело его исполнение, он не помнил абсолютно, только врезалось в память изумленное восклицание черного маэстро Гарри: «Так не бывает! Да что у вас за мир такой?! Волшебники ходят по улицам, драконы летают над городом, короли пьют с первым попавшимся негром, а какой-то мексиканский киллер с первого раза снимает блюз без единой фальшивой ноты! Сумасшедший какой-то мир!»