Спасти Колчака! «Попаданец» Адмирала - Герман Романов Страница 85

— Ну, я вас еще в бараний рог согну, — грозно прохрипел Григорий Михайлович, подошел к столу, налил стакан воды и выпил залпом. Затем продолжил свои невеселые думы.

И что делать сейчас?! Признавать новоявленное Сибирское правительство, которое не то что чин его генеральский с правами главнокомандующего не признало, вообще никаких предложений ему пока не сделало, словно нет атамана Семенова на свете?! И кто они после этого? А ведь он их может за глотку сейчас взять, пусть похрипят, вот тогда челом начнут бить, вину свою признавать!

Прошлой зимой у атамана Семенова резкий конфликт со спесивым адмиралом произошел. Но стоило Григорию Михайловичу перевозки по Транссибу перекрыть, как Колчак сразу на мировую пошел, в должности и чине утвердил. А ведь хотел сгоряча карательную экспедицию послать, но как японцы Омску пригрозили, так Верховный Правитель живо пошел на попятную. И следствие прикрыл, что дело против него возбудило.

«Так, может, и сейчас перевозки перекрыть, пусть маленько помучаются», — мысль промелькнула в голове, но атаман ее сразу прогнал. Туда ничего не везут, наоборот, валят сюда эшелонами, а потому перекрытие дороги ему боком может выйти, сам себе яму выкопает. И еще одно обстоятельство сильно повредит в этом случае — с Арчеговым Иркутск атаковали японцы. И пусть их только рота была, но страна Ямато явно какой-то свой определенный интерес имеет, и эта рота только демонстрация. А что за ней?

Григорий Михайлович крепко задумался, выпил еще стакан холодной воды и снова прошел по кабинету, но на этот раз медленно. Нет, перевозки срывать он не будет, слишком глупо. А вот занять отрядом генерала Скипетрова туннели на Кругобайкальской дороге можно и нужно, благо охрана там слабая, ведь Арчегов ее лучшую часть на Иркутск увел. И перед японцами и союзниками ответ готовый есть — просто усилил охрану. Вот тогда-то и запоет Сибирское правительство веселые песни, гордыню смирит и на поклон к нему живо пойдет.

Окончательно решив, что ему делать, атаман грузным медведем тяжело подошел к двери и открыл ее. В приемной постоянно сидели два офицера, его адъютанты. Посмотрел на войскового старшину и произнес:

— Зайдите немедленно ко мне в кабинет, нужно срочно написать приказ генералу Скипетрову…

Глазково

— Константин Иванович, запрашиваемые вами суммы совершенно нереальны, они на порядок превышают наши более чем скромные возможности. Я просто не представляю, как мы можем изыскать такие огромные средства, — министр финансов Михайлов растерянно прижал руки к груди и недоуменно посмотрел на ротмистра.

— Иван Андрианович, поймите одно, если мы не выделим эти действительно большие деньги и кардинально не улучшим положение народа, мы не удержимся у власти. Хуже того, эту власть возьмут большевики, которые вообще никакого улучшения делать не будут, — Ермаков говорил мягко, министр ему нравился своей горячностью, но был очень прижимистым, как все, кто только направляет финансовые ручейки и потоки.

— Что касается наличия денег, — Ермаков сделал многозначительную паузу, — в Госбанке лежат примерно 18 миллионов рублей золотом и 2 моих миллиона серебром. В полевом казначействе еще порядка полутора миллионов рублей в монете и два миллиона уже истрачено. Так?

— Вы хорошо осведомлены, Константин Иванович. Этих двадцати миллионов хватит на месяц при нынешних темпах затрат, а после взять золота будет просто негде. Где же я найду вам деньги на выплаты переселенцам и на увеличение казачества? И мы не сможем найти деньги на предлагаемое вами возмещение ущерба всем крестьянским хозяйствам!

— У нас в Госбанке лежат на 50 миллионов рублей художественно выполненных в Америке облигаций займа. Напечатаны они по заказу Временного правительства, но доставлены в Иркутск недавно. А потому правительство на них лапу не положило. Нужно проштемпелевать облигации, приравнять по курсу к золоту и пустить в обращение.

— Простите, Константин Иванович, но эта мера обрушит рынок…

— Иван Андрианович, я не договорил. Эти облигации заменят внутренние долговые обязательства, а также пойдут на возмещение ущерба. Но выплаты по ним надо производить только с 1921 года. Если облигацию сдадут в этом году, то выплачивается лишь 10 % ее стоимости золотом, если в 1923 году, то 30 %, а в 1930 году 100 % выплата.

— Интересная идея, — Михаилов в задумчивости даже забарабанил пальцами по столу, — а ведь в этом есть смысл. Тогда держатели облигаций будут заинтересованы в упрочнении правительства. Так вот что вы имели в виду!

— Хватит этих денег по тем двум пунктам? И учтите, что крестьяне получат эти деньги бесплатно…

— На выплаты хватит. Даже если выделить на один крестьянский двор полную сумму в сто рублей, то выплата составит половину средств. И еще 25 миллионов уйдет на погашение внутреннего долга, — Михайлов устремил глаза в какую-то точку на стене и, как показалось Ермакову, говорил сам с собой, медленно шевеля губами и протягивая слова:

— Какая интересная идея…

— Нужно немедленно провести денежную реформу, убрать все эти «романовские», кои большевики печатают в Москве уже вагонами, «сибирские», разные боны и прочие бумажные дензнаки. А перед обменом еще сильнее обрушить их курс, и тогда все выйдет намного дешевле.

— Где мы найдем новые деньги на это?! — буквально возопил Михайлов.

— Из Североамериканских Штатов во Владивосток пришел пароход с четырьмя миллиардами новеньких, качественно отпечатанных рублей. Их заказало Временное правительство в семнадцатом году, — Константин посмотрел на Михайлова. Он знал историю этих денег — во Владик их доставили, но, так как власть Колчака накрылась медным тазом, то их отправили обратно и в печках сожгли через пару лет.

— Эти деньги американцы уже год нам отправляют, мы бы давно провели реформу денежного обращения. Но их нет и нет, — Михайлов осекся и тут же спросил: — А вы откуда это знаете?

— Знаю, разведка на что. Деньги доставят в контору Хайда. И американцы нам их отдадут, если мы за поставки начнем платить живыми деньгами и пообещаем им преференции. А также тактично намекнем, что можем сделать ставку на Японию, а деньги отпечатать и там.

— Так, — Иван Андрианович оживал прямо на глазах, и Ермакова это радовало, особенно то, что власть сейчас смыкалась на молодом министре финансов, ибо Вологодский сильно заболел и был лишь номинальным председателем правительства. Потому все реформы надо было делать именно сейчас, чтоб обратного хода уже не было…

— А сейчас мы кинем на кон золотые эшелоны Колчака, там более 450 миллионов рублей звонкой монетой и слитками. Кроме того, свыше 40 миллионов золотом в Чите, их прихватил Семенов. А мы на них свою руку наложим, есть способ, — Ермаков впился взглядом в Михайлова. Тот улыбнулся в ответ и негромко произнес:

— Я вас понял. Законы немедленно примем, сегодня. Обмен денег начнем в марте, если американцы не подведут. А не дадут новых ассигнаций, то введем золотое обращение, а купюры закажем в той же Японии. Так?