Дикая магия - Энгус Уэллс Страница 84

Тоннель шириной в два здания выходил на затененную площадь, окруженную квадратными шестиэтажными зданиями, из окон и дверей которых на чужеземцев смотрели удивленные лица. Друг от друга дома отделялись узкими переулками. Тяжелый камень и гладкая поверхность высоких фасадов были устрашающими, давящими; они напоминали Каландриллу огромный муравейник.

Они ехали в центр города по гладкой дороге с тротуарами по обеим сторонам, на которых толпились приветствовавшие их горожане; другие глазели на них из окон и с балконов, и небо словно потерялось за этим скопищем людей и зданий. Первое впечатление Каландрилла оказалось правильным: Памур-тенг являл собой город и крепость одновременно. Его было легко защищать и почти невозможно взять. Переходя с улицы на площадь, с площади на улицу, они словно ныряли то в день, то в ночь. Площади здесь все были квадратные, геометрически выверенные, и приветственные возгласы горожан эхом отскакивали от окружавших их стен. Наконец одна из улочек привела их к металлическим воротам. В маленьких оконцах в стене и над воротами мелькнули темные лица. Чазали остановил коня и поднял руку, колонна встала. Очен неуклюже развернулся в седле и пояснил, что они прибыли в дом киривашена.

Два пожилых котуанджа открыли ворота, и всадники въехали во второй тоннель, который вывел их во внутренний двор, не похожий ни на что, ранее виденное Каландриллом.

Вода плескалась в мраморном фонтане посредине крытого портика, по размерам своим походившего на городскую площадь Лиссе. Пол был выстлан квадратными бело-черными плитами. Массивные колонны, окружавшие дворик, поддерживали крышу. Сразу над их головами начинались длинные балконы, стоявшие на них мужчины и женщины в роскошных одеждах с любопытством разглядывали вновь прибывших. Каландрилл только сейчас сообразил, что здесь, по всей видимости, жил весь клан Накоти, что это был город в городе. Он осмотрелся и увидел конюшни, кузницы, мастерские, арсеналы, и отовсюду на них с приветливой улыбкой смотрели джессериты.

Слуги, выбежавшие им навстречу, помогли котузенам спешиться. По резкой команде Чазали четверо бросившихся к чужеземцам джессеритов тут же остановились. Из толпы вышла женщина с тремя детьми: невысокая, хрупкая, словно фарфоровая куколка, с черными волосами, раскосыми подведенными глазами и ярко-красными от помады губами. Длинные ногти ее тоже были выкрашены красным лаком. На ней был светло-синий халат, на отворотах и по краям расшитый золотыми нитями. Она подошла ближе, и из-под халата ее мелькнули золотистые остроконечные туфельки. Две девочки были одеты в подобие халата взрослой женщины. На мальчике красовались шаровары из черного шелка и ярко-красная туника, на ногах — ботинки из черной кожи. На поясе в ножнах болтался детский кортик. Женщина низко поклонилась, дети последовали ее примеру. Чазали поклонился в ответ, снял шлем и с широченной улыбкой на устах раскрыл объятия. Женщина со смехом бросилась ему на шею.

— Госпожа Ника Накоти Макузен, — пробормотал Очен в качестве объяснения, — а девочки — Таджа и Венда, мальчика зовут Раве.

Формальности закончились. Со всех сторон двора к котузенам с шумом и смехом бежали люди, слуги забирали у них лошадей и отводили в конюшни, каковые, как сообразил Каландрилл, занимали целую сторону двора. Несколько слуг нерешительно подошли к чужеземцам, но Каландрилл объяснил, что своими животными они займутся сами.

Чазали отпустил жену и по очереди поднял на руки детей. Лицо его потеряло обычное бесстрастное выражение и светилось радостной улыбкой. Поздоровавшись со всеми, он повернулся и жестом попросил семью поприветствовать гостей.

Госпожа Ника низко поклонилась и приветствовала их в доме Накоти, а дети с любопытством разглядывали. Когда киривашен предложил девочкам выйти вперед и поклониться, как их учили, они, нервно хихикая, сделали два шага вперед и тут же бросились к матери. Раве, явно пораженный ростом чужеземцев и их странными одеяниями, подошел к ним с прямой спиной, поклонился, словно сложившись пополам, и громко поприветствовал их в доме своего отца.

— Ты правильно поступил, — заявил Чазали, с гордостью глядя на сына, затем, повысив голос, произнес, обращаясь ко всем: — Обращайтесь с ними почтительно. Они друзья рода Макузен, друзья всей нашей страны и нашего бога. Считайте их родственниками по крови, служите им хорошо, пока они в нашем тенге.

— Как долго вы останетесь здесь? — спросила его .жена, и Чазали, покачав головой, сказал:

— Боюсь, недолго. Нас зовет война, и мы выступаем на рассвете.

Ника кивнула, словно и не ожидала другого ответа, и ни один мускул не дрогнул у нее на лице, но в глазах женщины Каландрилл разглядел грусть. Она повернулась к Очену, поклонилась и сказала:

— Добро пожаловать, вазирь.

— Приветствую тебя, госпожа, — поклоном на поклон ответил старец, — и прошу прощения за то, что наш визит будет столь скоротечным. Более того, нам многое предстоит успеть, пока мы здесь.

— Пусть визит ваш будет коротким, но мир долгим, — пробормотала Ника и перевела взгляд рыжеватых глаз на чужеземцев. — Бани и опочивальни готовы. Надеюсь, платья придутся вам по вкусу.

Каландрилл улыбнулся:

— Мы твои должники, госпожа Ника.

— Ну нет, — она покачала головой, — скорее это мы ваши должники, вы много для нас делаете. Оставьте лошадей, за ними хорошо присмотрят.

— Ничуть не сомневаюсь, — с улыбкой сказал Каландрилл, — но я подозреваю, что ваши слуги предпочли бы оставить это нам. К тому же таков наш обычай.

— Да будет так. — Улыбка настолько молодила Нику, что казалось, у нее не могло быть трех детей. — Ваши кони огромны, особенно вороной. Они вселяют страх в наших людей. Так что, ежели таков ваш обычай, занимайтесь ими сами, а я приставлю к вам человека, и когда вы закончите, он проводит вас в бани и в опочивальни.

— Благодарю, — ответил Каландрилл и вновь поклонился.

Женщина хлопнула в ладоши, и тут же явился слуга в тунике из красновато-коричневого шелка и в желтых шароварах. Она отдала ему короткие приказания, слуга поклонился, повернулся к гостям и вежливо посмотрел на них с таким видом, словно чужеземцы, свободно говорящие на его языке, появлялись у них каждый день.

— Пойдемте, уважаемые господа, — проговорил он. Каландрилл посмотрел на Очена, вазирь кивнул и сказал, что сам найдет свою опочивальню и встретится с ними позже, чтобы отвести к гиджане.

Устроив лошадей в конюшне, друзья отправились за слугой, который, проведя их через двор, через низкую дверь ввел в залу, откуда по слабо освещенной лестнице все пятеро поднялись под самую крышу. Слуга — его звали Коре — указал каждому его опочивальню и остался терпеливо дожидаться в коридоре, пока они раскладывали свои пожитки по шкафам, облицованным красновато-желтой древесиной. Потом он провел их в разные ванные комнаты со стеклянным потолком. Нежась в горячей, почти кипящей воде, они наслаждались видом неба. Пахнущее сандаловым деревом мыло легко смывало глубоко въевшуюся в кожу грязь. Когда они выбрались из горячей ванны, слуги в коротких белых накидках облили каждого холодной водой и передали огромные полотенца из мягкого хлопка. И даже предложили вытереть их, но Каландрилл и Брахт предпочли сделать это сами.