Она чужая - Евгения Мэйз Страница 84

— А мне не нальешь молока? Ты куда-то торопишься?

Он сел на стул, разглядывая женщину напротив, ее настроение улучшилось. Незначительно, но все же. Под ее испытывающем взглядом, он поднял крышку, глядя на запеченную глазунью, слегка посыпанную сушенный укропом. Может, он просто-напросто голоден, но запах шел одуряюще аппетитный.

— Хм, выглядит неплохо. Пару ломтиков бекона или колбасы бы не помешало.

— Я старалась, — Кэш подлила ему в кружку молоко, поспешно добавив, — ешь на здоровье и не наглей. Что попросил, то и сделала. Как-нибудь в другой раз и у кого-нибудь другого в гостях…

— К себе я вижу, ты не приглашаешь.

— Нет. Ты будешь просить и другие ингредиенты для завтрака. Да, я тороплюсь, еще куча дел. День ведь только начался.

Это и в самом деле было вкусно: желток с укропом был неплох, на этом все приятные вкусовые ощущения заканчивались. Он понял, чему именно была посвящена ее затаенная улыбка: яичница с трудом отходила от сковороды, вилка и нож не помогли бы ему в этом деле никогда и ни за что на свете. Кэш с некоторым интересом наблюдала за ним, протянув ложку и смущенно пояснив при этом:

— Еще ни разу не пользовалась ей, наверное, надо выбросить, после того, как ты поешь.

— Я думал, ты хочешь, чтобы я скорее ушел, но ты явно предпочитаешь, чтобы я задержался.

Ему удалось отцепить приставший намертво белок, он отправил его в рот и чуть было не закашлялся, с трудом сдерживая слезы. Девушка отставила кружку в сторону, подперев подбородок двумя руками и с самым невинным, можно сказать с милым выражением лица ласково поинтересовалась:

— Вкусно?

Алекс на мгновение прикрыл глаза. Это было адово блюдо, адово пекло. Яичницу вообще трудно испортить, но ей это удалось: содержимое сковородки умудрялось печь, жечь, вызывать приступ жажды и встать комом в горле, он едва ли смог проглотить его с первого раза, заставив себя сделать это.

— Очень, мастерства у тебя не отнять.

Сделав глоток кофе, который к счастью был нормальным Алекс взглянул ей в лицо, ее карие глаза искрились от беззвучного смеха. Веселится. Он улыбнулся про себя. Злая и мстительная.

— Тогда доедай. Наслаждайся.

Она проследила за тем, как он ковырнул одержимое сковородки, снимая верхний, относительно безопасный слой, есть который еще более-менее можно было. Тем не менее, покончив со злосчастной глазуньей, Алекс все же остался голоден, горло и рот горели, пить хотелось ужасно. Он поднялся, поднимаясь и направляясь к мойке, под которой еще утром заметил помойное ведро.

— Я собиралась ее помыть, — прокомментировала женщина, проследив за тем, как он зашвырнул посуду в емкость с мусором.

— Не стоит. Только зря промучаешься. Я подарю тебе другую.

— Не стоит. Я сама…

Кэшеди в конец не выдержала, звонко рассмеявшись. Это было зло и жестоко с ее стороны так поиздеваться над взрослым и очень голодным мужчиной. После воскрешения, у любого бессмертного будь то мужчина или женщина всегда просыпается зверский аппетит. Первое время утоляя который, кажется, что ты не наешься, никогда не почувствуешь насыщения. Ведь организм сжигает все, едва пища успевает попасть в пищевод и долететь до желудка. Всему виной ускоренный метаболизм, тело даже будучи мертвым задействует все свои резервы и скрытые запасы питательных веществ.

Она приготовила ему легкий завтрак, при этом безнадежно испортив его и он, надо отдать ему должное, умудрился съесть его. Кэш даже представлять не хочет, что это был за вкус.

— …куплю ее! Может… тебе… еще чего приготовить?

— Нет, спасибо, твой кофе вполне меня устроит.

Алекс подхватил со стола ее кружку с кофе, делая приличный глоток, обжигающий глоток. Он смотрел на смеющуюся женщину, сквозь все раздражение, понимая, что очарован ее смехом, ее веселящимся видом. Он забыл, как звонко и заразительно она смеется. Алекс остановился возле окна, опираясь на узкий подоконник.

— Господи, ты бы видел свое лицо!

Кэш продолжала смеяться, махнув рукой на то, что он прихватил со стола ее кружку. Девушка просто не могла остановиться в течение нескольких минут, хохоча, заливая своим веселым смехом кухню. Наконец, она замолкла, успокоившись, глубоко и прерывисто вздохнув при этом, она с улыбкой оглядывала нуждающийся в побелке потолок и стены, которые «просили» нового ремонта, светлой краски или свежих обоев.

Здесь столько всего нужно сделать, она дом на полгода сняла и еще не решила до конца, а нужно ли ей это. По всему, пока выходит так, что нужно, потому что все это увлекательно и жутко интересно, несмотря на все эти амурные страсти с Дэном.

Море и теплые страны — это безусловно очень хорошо, заманчиво, тепло, но здесь у нее свой дом и куча дел в нем, а сколько ей еще предстоит освоить с псами: управлять упряжкой, гонять на санях, к зиме той же основательно подготовиться и столько мест исходить, может даже изъездить.

— Давно, я так не смеялась, — проговорила она медленно, взглянув на мужчину, что стоял возле окна и не сводил с нее выразительных, насыщенно голубых глаз, с затаившейся в них улыбкой.

Кэш как будто бы очнулась, внезапно опомнившись, подобравшись и устыдившись того, что он «поймал» ее за этим занятием, был свидетелем ее задумчивости в тот момент, когда она чувствовала себя очень хорошо.

— Этот завтрак стоил того, чтобы увидеть, как ты улыбаешься.

Алекс решился, быстро преодолел узкое пространство кухни, поставив кружку на стол, и присел на корточки рядом с ней. Он смотрел в опущенное к нему лицо, обводя каждую знакомую ему черту взглядом, отмечая новые появившиеся на нем родинки, затем взглянул в ее глаза, которые она на этот раз не отвела.

Кэш смотрела на него с интересом, явно не ожидав от него подобного.

— Тебе пора, — сказала она, все-таки посмотрев в сторону.

— Прости меня…

Начал Алекс, более чем уверенный в том, что разговор не выйдет легким и она не захочет слушать его.

— Так, всё!

Кэш сделала движение, чтобы встать, но он удержал ее на месте, ухватив за бедра и не дав ей подняться.

Получилось грубо и громко, стул грохнул под ее и его навалившимся весом, они задели стол, который так же бахнул стоявшей на нем посудой, кофе вылился из кружки, заливая собой салфетку, вытекая на светлую поверхность стола и устремляясь на пол, на светлую домотканую дорожку. Она оказалась зажатой между ним, стенкой, столом и древним сервантом.

— Кэш, выслушай меня!

— Я не хочу тебя слушать! Отпусти меня!

Она уперлась в его плечи руками, пытаясь оттолкнуть его от себя, свалить его на пол. Даже между ног ему дать не может, удачно он примостился между ними!

— Хватит вырываться! Только выслушай меня!

Алекс не догадывался, что она такая сильная, раньше ему бороться с ней не приходилось. Теперь же ее попытки оттолкнуть его не выглядят таким уж и безобидными. Только лишь потому что он держит ее, у него получается удержать равновесие, чтобы не упасть навзничь, тем самым позорно распластавшись у ее ног.