Мать Сумерек - Анастасия Машевская Страница 84

— С чего ты взял? — Бансабира размерено заняла место за столом. Подобные обвинения не бросают просто так, и брат наверняка приготовился.

— Ему нельзя верить, Бану! — Русса принялся активно жестикулировать. Бансабира только без выражения поглядела на брата: это она уже слышала. Доказательства?

— Гистасп может убить тебя в любой момент! Он ведь уже пытался это сделать!

Тут остолбенели все. О преданности альбиноса госпоже хорошо известно, во многом, именно поэтому к нему столь уважительно относились в рядах.

— Ты несешь чушь, — вынесла заключение Бану, всем видом давая понять, что разговор закончен. Сейчас она вынесет какой-нибудь приговор на его счет, и делу край.

Но сдаваться Русса намерен не был.

— Когда ты рожала Гайера, и Гистасп узнал об этом, он запретил лекарям из твоего лагеря добраться до тебя! Почему, если он верен тебе, Бану?! — красными от возбуждения глазами бастард уставился на генерала. Тот тоже немало удивился такой претензии. Если танша сейчас спросит, он непременно растеряется. Тогда, в той ситуации, это решение казалось наиболее верным. Все равно лекари из захваченной Сабиром крепости прибыли бы быстрее, чем из их собственного обоза.

К счастью, Бансабира пока не обращала внимания на альбиноса и всерьез слушала брата.

— Ты бы умерла там, не поспей отец вовремя!

Бану повела головой, просто не представляя, что может ответить на это. Русса продолжил с удвоенной прытью: если сестра не выставляет его вон, стоит пользоваться шансом.

— Когда ты выбралась из осады, Гистасп убил твоего мужа!

Это обвинение выглядело еще более нелепым, чем первое, но Бану не перебивала.

— Я точно знаю, что, когда тебе доставили голову Нера, он заплатил за неё убийце! А ведь, выживи этот тюфяк, у тебя не было бы сейчас тех сложностей в союзе с Каамалами, какие есть!

Бансабира соображала быстро и отчетливо: Руссы не было с ней в обоих случаях, так что картина выглядела слишком очевидной.

Подоспевшая подмога рассредоточилась полукругом вокруг бунтаря с ладонями на рукоятях оружия. Половина из них тоже имела вид только что вскочивших с постели. И все, как один, ждали приказа госпожи.

— Значит, — Бану брезгливо глянула на преклонившего колени Раду сверху-вниз. Тот прижух, — когда ты перестал доносить за каждый мой шаг отцу, стал доносить брату? — спросила тоном, не требующим ни объяснений, ни ответа.

Раду все же попытался:

— Не совсем так, — виновато объяснил он. — Но я же видел вас там! — вдруг заорал громадина. — Я был в том шатре и видел, как вы едва не отдали душу Праматери Богов и людей! И когда узнал, что этот … этот сучий потрох, — не сдержался телохранитель, в упор глядя на Гистаспа, — намерено запретил ехать за вами лекарям… Что еще я мог подумать?! Что я мог сделать, как не сообщить об этом человеку, которому вы дороги?!

Лицо Бансабиры по мере рассказа приобретало все более сухое и бесцветное выражение, в то время как в глазах все сильнее проблескивало отвращение к происходящему.

— Тогда я и приказал Раду следить. Не за тобой. За Гистаспом, — с ненавистью прошипел Русса.

Гистасп не верил своим ушам. Что происходит? Почему происходит? Это же Русса. Русса. Мальчишка, которого он с девяти лет учил держаться за меч. С которым у него давно сложились приятельские отношения. Мальчишка, который ему в чем-то стал как родной.

Что за?!

— Если я настолько чудовищен, почему же ты не пришел сразу ко мне? Почему не спросил лично? — отозвался генерал вперед танши. — Я же учил тебя!

— Вот именно! И только поэтому ты еще жив! — взвился бастард. — Только поэтому я дал тебе с десяток шансов просто исчезнуть! Я же говорил, уходи, проваливай, оставь в покое мою сестру! Уберись ты из чертога, я забыл бы все! Но нет! Ты не только остался, ты еще и нажаловался Бану! Занял место возле танши, не имея никаких прав! И больше того! — заорал Русса совсем неистово. — Мало было пригреть этого ублюдка, так ты его еще и женила на нашей кузине! Его, Бансабира! — Русса почти зарыдал и в конце концов окончательно взвыл. — Почему его?!

— Это что? — растерянно и негодуя спросила тану. — Такая ревность, что ли?

Русса даже не слышал вопроса.

— Клянусь, я убил бы тебя после всего, что ты сделал! — бросил он в лицо наставнику.

— Сделал Гистасп и в самом деле много, и в большей степени в пользу, — бесстрастно заметила Бану, теряясь в том, что должна испытывать и как реагировать.

— А Отана он помиловал тоже в твою пользу, Бану?! — спросил бастард. — В твою пользу он помешал мне спустить с выродка заживо шкуру?

— Я оставил его гнить в темнице, — защитился Гистасп, — пока решение не примет, как и положено, тану Яв…

— Оставил, пока не пришел бы час воспользоваться его участием и, наконец, добиться чего хотел! Убить Бану и усадить малолетнего ребенка, неспособного править самостоятельно, в танское кресло!

— Напомню, что участь Отана в конечном счете решил Адар, — напомнила Бану.

— А кто решил участь нашего отца?!

* * *

Затихли все. Тахбир, стоявший в дверях, давно закрыл дверь, чтобы шум не привлекал остальных, а если и привлекал, чтобы более никто не вошел в танский покой. Да и не безразмерный же он!

Бансабира вглядывалась в брата с пристрастием и опасением за его душевное здоровье. Она сделала шаг навстречу, приближаясь к бастарду, будто так отчетливее услышит слова, которые не смогла разобрать.

— Что?

— Гистасп убил вашего отца, тану, — тихо и твёрдо проговорил Раду, не поднимаясь с колен.

— Тебя я вообще не спрашивала! — рявкнула танша. — И откуда тебе знать? Когда мой отец погиб, тебе не было в той охоте. Ты был со мной в Гавани Теней. Или ты, в моем лагере, у меня за спиной устроил собственный шпионский отряд?! А я еще в свое время обвиняла во всех склоках Юдейра! Говорила, это он источник скандалов, он не знает своего места! — разошлась танша. — Ради чего я убила его? Чтобы сейчас слушать клевету на одного из своих генералов от настоящего предателя?

— Я не … Я НЕ ПРЕДАТЕЛЬ! — от досады Раду пополз на коленях вперед, но Бану отступила, даже не взглянув.

— Когда-то он был генералом нашего отца, Бану, — влез Русса. — И убил его безжалостно. Когда ему будет нужно, он и тебя убьет. Ему не место в мире живых, — пригвоздил.

— Это не тебе решать, — сухо ответила женщина.

— Мне и только мне! — Русса взметнулся, бросился вперед, поймав руки сестры, и затряс её. — Я клялся защищать тебя и столько раз терпел неудачу! Так что теперь я костьми лягу, но спасу тебя!

— Ты сам слышишь, что говоришь? — брезгливо спросила женщина, вырываясь. — Наш отец погиб на охоте!

— Нашего отца убил Гистасп! Гистасп! Только ты отказываешься это признать!!