Телевизор. Исповедь одного шпиона - Борис Мячин Страница 83

Он немного горбатился, отчего еще более казался не человеком, а каким-то языческим демоном; картину довершали длинные седые власы, волнами Северного моря спадавшие на плечи. Подданный же императора Станислав Эли был в дорожном плаще, смоченном дождем; капюшон плаща был надвинут почти на самые глаза, хитро тлевшие в полумраке таверны.

– Ежели бы не святой апостол Бонифаций, тысячу лет назад принявший мученическую смерть ^[286], – отвечал я, – Германия была бы сейчас языческой страной; мы постоянно воевали бы друг с другом и были до сих пор детьми природы, как американские индейцы…

– Я не о том вас спрашивал, – усмехнулся одноглазый. – Я не спрашивал вас о корнях-х немецкой цивилизации, я спросил, веруете ли вы в Бог-га?

– Мы позьвали вас затем, – произнес по-немецки, но с сильным славянским акцентом Эли, – чтобы вы разрещили нащ спор, стали, так сказять, третейским судьей… Герр Зильбербург щитает, что в нашем, э-э-э… деле необходимо быть верным религии своих праотцев, я же утвержьдаю, что всякая религия исходит из одного истощника…

– Это зависит о того, о каком деле вы говорите, – недоумевая, проговорил я.

– О подрядах на некоторые строительные работы, – Зильбербург почесал свой единственный глаз. – Г-герр Эли получил в наследство от покойного пражского дядюшки один х-хилый домишко, и теперь мы изыскиваем денежные средства для г-грядущей перестройки…

– А я вам говорю, что не нужьно ничего перестраивать! – богемец вдруг стукнул пивной кружкой по столу. – Всё и так прекрасьно работает! А вы хотите поломать древний хором и поставить на его фундаменте доходный дом, как в своем Берлине, вот чего вы хотите…

– Я хочу всего лишь порядка, – недовольно возразил Зильбербург. – Вы запутали дело дальше некуда, набили дом чепух-хой, мистикой; это очень опасные игры, мой дорогой богемский друг-г; помните ли вы о траг-гической истории доктора Фаустуса, случившейся здесь же, в этом кабачке, то-то же! Г-говорю же вам, не нужно искать тайного знания, нужно только следовать нравственному долг-гу и служить своему народу и г-государю…

– Постойте, постойте, Флориан! – перебил я юнкера. – Я ничего не понял из вашего доклада… О каких строительных подрядах они говорили, nom d'une pipe! ^[287]

– Полноте, герр Гауптман, – пожал плечами Гайер, – только не говорите, что вы никогда не слышали про вольных каменщиков…

– Ах вот в чем дело! – стукнул я себя по лбу. – Вольные каменщики, ну, конечно же! Тайное общество, созданное с целью вернуть британский престол Красавчику Чарли, ну, тому, что женился недавно на Луизе Штольберг… ^[288] Детская забава, игра в рыцарство… Понятно тогда, зачем здесь этот ганноверский циклоп…

– Боюсь, герр Гауптман, – вздохнул юнкер и потрогал свой распухший нос, – у вас не вполне верные сведения. Возможно, тридцать лет назад, когда вы были в моем возрасте, так оно и было, но теперь сие тайное общество разрослось; теперь франкмасонских лож не одна и не две, а сотни; ложа есть в каждом большом городе, в том числе в Лейпциге и в Дрездене; ранее доступ в орден был только у аристократов, а ныне в ложе можно встретить и представителей третьего сословия; говорят, им покровительствует сам Фридрих Прусский; я уверен, что этот Зильбербург – его человек. Теперь это единая паутина, охватывающая Европу, Америку и Россию, и истинное назначение этой паутины знает только паук… Сами франкмасоны утверждают, что их цель – общечеловеческое братство и религиозное самосовершенствование; врут, конечно…

– Если каменщики считают себя братьями, почему тогда они спорили меж собой?

– Я полагаю, – сказал Гайер, – так происходит по причине отсутствия общего устава. Я думаю, что Эли придерживается тамплиерского устава, поощряющего алхимию и различные египетские науки, в то время как герр Зильбербург исповедует более прагматический, немецкий символ веры…

– Так-так… Ежели Зильбербург служит Фридриху, кому же тогда служит наш богемец? Марии Терезии?

– Я думаю, что он служит русской императрице Екатерине. Помните черновики писем, которые мы нашли в гостинице «Три звезды»? Я выяснил, через князя Белосельского (он недавно играл со мною в карты): да, действительно, есть такой человек, Иоганн Парцифаль Елагин, русский сенатор, весьма примечательная личность, ревнитель славянской старины; Белосельский сказал, что он помешан на поиске философского камня и что он организовал в России четырнадцать франкмасонских лож…

– Mon dieu! ^[289] Да какое это имеет отношение к нашему делу…

– Самое непосредственное, – опять потрогал свой красный нос юнкер. – Известно ли вам, что Шрёпфер в свое время посещал Россию? И что он вернулся оттуда с приличной суммой денег, которую ему выдали русские масоны на закупку различных тамплиерских манускриптов… Вот только Шрёпфер оказался никакой не тамплиер, а самый обыкновенный прохвост… Я думаю, что русские его и убили, в наказание за плутовство…

– Вы чрезвычайно способный ученик, Флориан, – чуть было не прослезился я. – Вы в совершенстве овладели моим методом и скоро, я уверен, займете мое место в полицейском департаменте. Я всегда знал, что эти русские хитрые и мстительные азиаты… Но объясните мне, ради всего святого, почему же вы не арестовали Эли; ведь у вас были все улики, и вы могли предъявить их ему там же, у Ауэрбаха, а затем в сопровождении гайдуков отправить в кутузку…

– К сожалению, герр Гауптман, – развел руками Флориан, – случилось досадное недоразумение. Я выпил еще кружку пива и стал скрытно (как вы меня и учили) расспрашивать Зильбербурга и Эли о вольных каменщиках, секретных ложах и прочем; я задал осторожный вопрос о России, как вдруг, услышав слово «Россия», из-за соседнего стола встал какой-то поляк и начал кричать, что он не допустит нарушения древних шляхетских прав, и что он не успокоится, пока польские уланы не дойдут до самого Зимнего дворца и не объяснят наглядно царице Екатерине, что она глубоко неправа, отторгая исконные польские земли и поддерживая украинское bydlo… Я сказал что-то про уважение к естественным правам всех народов; но было уже поздно: поляк ударил меня по лицу, а когда я очнулся, в таверне не было уже ни Эли, ни одноглазого ганноверца. Простите меня, дурака…

– Не переживайте, mon jeune ami! ^[290] – ласково сказал я. – Наше расследование близится к концу. Я уверен, скоро мы распутаем этот зловещий клубок и накажем убийцу…