Наследник - Михаил Ахманов Страница 83

До поры, до времени, подумал Каргин, разящей стрелой всплывая над кустами. Все же прорвались, подобрались! Три орудия маячили прямо перед ним, пальцы лежали на гашетках пулеметов, а слева заходил на батарею Перфильев. На какой-то миг, ничтожный и почти неуловимый, он прислушался, всмотрелся в картинку на экране: девять человек, кто к пушке припал, кто к земле, кто вопит и мечется, не зная, где искать спасения, кто кулаком грозит… Потом рявкнули четыре пулемета, его и Перфильева, и на батарее воцарилась тишина. Жизнь зреет девять месяцев, мелькнула мысль, а отобрать ее можно за мгновения…

Один из вертолетов начал снижаться – видно, хотели рассмотреть подробности.

– Расходимся, – скомандовал Каргин. – Бронеходки твои.

– Прродай перрсам оррудия! – рявкнуло в ответ.

– Прродай аррабам танки!

Они неслись над склоном словно копья Одина, брошенные рукой безжалостного божества.

– Прродай аррабам верртолеты!

– А перрсам прродай стингеры!

Скорость – сто сорок километров, рекорд для пересеченной местности. Расстояние до траншей Каргин покрыл за двенадцать секунд.

– Прродай по самой высокой цене!

– Когда задет пррестиж, денег не считают!

В траншеях опомнились, зашевелились, вскинули стволы. Машина Каргина припала на миг к горному склону будто барс перед прыжком, слева, справа и вверху лопнули вспышки разрывов, забарабанили осколки по броне, но он уже всплывал над вражеской позицией, строчил из пушки и пулеметов, сек стальным дождем людей и землю, оружие и ящики с гранатами. Крики, предсмертный хрип, разинутые рты, фонтаны пламени, а в воздухе – поднятый взрывами щебень и рой осколков… Гвардеец в окровавленном комбинезоне вылез из окопа, помчался к лесу, вскидывая руки – то ли грозил, то ли молил о пощаде. Упал, когда пулеметная очередь перечеркнула спину. Другие тоже падали и застывали в вечной немоте – теплые, полные крови, но уже не живые.

– Бойня, – бормотал Каргин, вдавливая гашетки пулеметов, – пусть бойня, пусть так… За Рудика! И за Димку!

Он бросил взгляд на счетчики боезапаса, отметил, что осталось меньше половины, и посмотрел на обзорный экран. Оба «Челленджера» стояли; один, с развороченной башней, горел, над другим курился сизый дымок, и через раскрытые люки лезли люди. Враги! – поправил себя Каргин. А враг не только не имеет имени, но даже облика людского; враг лишь мишень, что подлежит уничтожению. Он понимал, что этот вывод ошибочен, что всех рожала мать, что каждый сидел на отцовских коленях, ласкал детей, жену, которые о нем заплачут, но эти мысли были фантомом, никак не связанным с реальностью. Во всяком случае, здесь и сейчас.

Поймав дымящийся танк в перекрестье прицела, Каргин всадил в него короткую очередь, развернулся и, лавируя среди камней, ринулся на правый фланг. Там лихорадочно стреляли; последняя батарея не прекращала огонь, но снаряды рвались в траншеях, перемалывая землю, щебень, обломки металла и трупы президентских гвардейцев. «Шмель» скользил зигзагами по склону, неуязвимый и стремительный, точно атакующий питон; оружейные маркеры пылали алым, штурвал в ладонях Каргина подрагивал и шевелился как живой, трепетали под пальцами гашетки, а в шлемофоне хрипел воинственный клич:

– Продано! Продано! Продано! Довольны, сучары?

– Ты не очень-то веселись, – сказал Каргин. – Работа еще не закончена. Ты где?

– В тылу у басурманов. Готов атаковать.

– Не лезь на позиции. Я их сейчас приласкаю.

Каргин выстрелил последнюю ракету и, увидев вспышку разрыва, приказал:

– Вперед!

Они обрушились на батарею. Четыре мертвых или раненых, одно орудие разбито, но два еще стреляют – правда, к тылу их не развернешь. Снаряды с воем промчались над машиной Каргина, загрохотала его пушка, стремительно опустошая магазин, мелькнули падающие фигуры в камуфляже, взвизгнул задевший броню осколок. Протарахтел пулемет, смолк, и тут же раздался голос Перфильева:

– На Шипке все спокойно. Как мы их приговорили, а, Леха? За двадцать две минуты сорок секунд!

– Сколько чего у тебя осталось? – спросил Каргин.

– Снарядов к пушке – больше ста, на пулеметах – треть.

– У меня меньше. – Он поглядел на счетчики и добавил: – Почти ничего.

– Значит, ты ведешь переговоры, а я стою на стреме. Жаль, ракет нет! Посшибали бы птичек с поднебесья…

Птички, будто услышав их, слетелись ближе, покачались с боку на бок, продемонстрировали, что у них консоли не пусты. Затем наверху заревело:

– Первая фаза завершена! Двигаться к ангару! Медленно, по прямой! У ангара остановиться, покинуть машины, отойти от них и ждать! О начале второй фазы будет объявлено!

«Шмели» бок о бок двинулись вниз. Каргин приоткрыл колпак кабины, подставил ветру разгоряченное лицо, почесал шрам под глазом. Потом снова бросил взгляд на счетчики боезапаса. Не густо, однако не по нулям… Есть еще в пороховнице крошки пороха…

– Первая фаза! – послышался голос Перфильева. – Выходит, еще и вторая? Об этом мы вроде бы не договаривались.

– Мы ни о чем не договаривались, – молвил Каргин. – Тут не в Легионе, контрактов не пишут и не признают. – Он помолчал и после паузы произнес: – У меня двадцать четыре снаряда к пушке. Интересно, попаду я на скорости в смотровую щель? Вон она на бункере темнеет… А ты в птичек постреляешь. Ну, как?

Влад хмыкнул.

– Птичек много, не справиться мне, Леша. Пока я с одной воюю, другие тебя сожгут.

Вздохнув, Каргин признал его правоту. Затем подумал, что для второй фазы, какой бы она ни была, боезапас возобновят, а с ракетами планы строить легче, и могут они оказаться обширнее. Словом, как майор Толпыго говорил: не спеши пробить себе башку последним патроном.

У ангара они остановились, вылезли и, разминая ноги, прошлись вдоль вытянутых корпусов «Шмелей», рассматривая осколочные отметины. Их хватало, но вмятин – ни одной, только кое-где поцарапана броня да сбита краска.

– Отойти от машин! – рявкнули сверху. – Дальше! Еще дальше! Вот так! Стоять на виду, резких движений не делать!

– Боятся, бараны потрошеные, – сказал Перфильев. – Правильно боятся!

Он опустился на землю, обнял колени руками и свесил голову на грудь.

Ворота ангара, скрипнув, распахнулись, и, почти одновременно с этим, открылась узкая дверца бункера. Из ангара, как стая волков, вышли мрачные стражи, а с ними – четыре техника; бункер изрыгнул всю президентскую команду в прежнем порядке: гвардейцы, Нукер, Таймазов, военные чины, арабский шейх со своими секьюрити, переводчик Баграм и, наконец, сам туран-баша. Глядеть на них Каргину не хотелось, и он, повернувшись к ангару, стал наблюдать за техниками. Они перевооружали «косилки», тащили снарядные контейнеры, вешали ракеты – снова по одной на каждую консоль.

Услышав лязг и стук, Влад поднял голову.