Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы - Василий Звягинцев Страница 83

Нет, все правильно… Нет, не правильно — все просто так и есть! Люди первой половины века куда менее чувствительны. Участники Первой мировой ежедневно видели десятки тысяч трупов, своих и чужих, на полукилометровом участке перепаханной снарядами земли между линиями окопов, сами ходили в бессмысленные и страшные штыковые атаки, сохраняя при этом душевное равновесие. Граждане Страны Советов без особого протеста воспринимали миллионы жертв голода начала тридцатых, эпохи «Большого перелома». Сумели их словно бы и не заметить, отвлекаясь на оптимистические фильмы и пафос «великих строек».

На горы трупов неизвестных существ им тоже как бы наплевать. Если в глубине души некоторым, особо тонко организованным, все-таки не наплевать, то привычка не проявлять посторонних эмоций все равно остается.

Значит, и ему следует сохранять олимпийское спокойствие.

— Ввязавшись, — продолжал Буданцев, — мы обратили внимание, что в этом доме находится нечто вроде командного пункта нападающих. Им и решили заняться в первую очередь. Кое-кто из моих ребят не так давно вернулись из Парагвая, где успешно показали боливийцам и их американским инструкторам, как нужно воевать…

Внимательно читал газеты Иван Афанасьевич, и не только советские, вот и пригодились сведения о далекой войне для текущей маскировки.

— Имеют награды. В случае чего и вам могут оказаться полезными… В Южной Америке обезьяны поменьше, конечно, но этих тоже не испугались.

Бойцы-десантники молча переминались в сторонке, словно не о них речь шла. Сам старший лейтенант оставался у задних дверей автобуса с пленными, явно не намеренный просто так расставаться с добычей, ради которой рисковал головой, если не бессмертной душой.

— Примите мою искреннюю благодарность. Несколько позже я подумаю, как ее выразить в наглядной форме…

Сашка подошел к Гришину.

— Ваша фамилия как?

— Роман меня зовут. — Игра начальника была ему пока не совсем понятна, но служба научила подхватывать на лету любую предложенную вводную.

— Из каких мест будете?

— Воронежский…

— Давно из дома?

— С двадцатого года…

Шестаков кивнул понимающе.

— Рад, что годы на чужбине не повлияли на ваш патриотизм. Я имею право наградить вас медалью «За отвагу» или даже орденом. Захотите — могу ходатайствовать о возвращении советского гражданства…

Гришин, видя, что за ним наблюдают, неопределенно пожал плечами.

— Хорошо, об этом мы поговорим несколько позже. А пока передайте задержанных товарищу полковнику, он доставит их в то место, где с ними проведут нужную работу.

— Для опытов, значит?

— В самую точку, — не стал спорить Шульгин-Шестаков, — вся наша жизнь — сплошные опыты. То мы их ставим, то над нами. У меня к вам еще несколько вопросов, давайте отойдем в сторонку…

— Значит, делаем так, — сказал он, когда немец не мог их слышать и даже читать по губам, если бы вдруг умел, — вот тебе деньги… — Шульгин выгреб из карманов все, что было при себе, около тысячи фунтов, передал так, чтобы было видно со стороны. — Как будто плата с моей стороны за проделанную работу. Теперь со своей командой посиди вон там, у входа, пока Буданцев подойдет. Изобразим, будто я вас вербовать надумал…

— Понятное дело. Только как прикажете дальше смотреть на товарища Буданцева? — и вкратце изложил то, что видел и слышал.

— Конкретные претензии имеете?

— Контакты с предполагаемым противником…

— Тебе, Роман, контрразведкой поручали заниматься? Нет? Инициатива, значит? Собственной работы не хватает? Я подкину. Мало не покажется. Иван Афанасьевич — доверенный человек, как и вы, направленный в мое распоряжение лично наркомом Заковским. По званию — постарше вас будет. Так что фантазии выбрось из головы. Прикажу — будешь ему подчиняться, как мне. А то в следующий раз подумаю, брать тебя на задание или предпочесть кого попроще…

Далее — я не знаю, когда вернусь, может быть, съездить кое-куда придется. До особого распоряжения оставляю тебя в должности коменданта миссии. Пока не разберемся, кто из ответработников жив, кто ранен… А ты у меня в полном порядке, комендантский взвод при тебе… Собрать всех погибших товарищей в подходящее помещение. Как быть с похоронами — после решим. Одновременно начинайте наводить в здании порядок, не снижая обороноспособности. Как использовать танкистов, согласуй с их командиром, тоже от моего имени.

Возникнут нерешаемые вопросы — я буду в своем кабинете, часа через два. То, что валяется на площади, пусть убирают испанцы. Но сам присмотри: вдруг объявятся недобитые. Тех — в подвал, под строжайшую охрану. Там посмотрим, что с ними делать… Выполняй!

Буданцев с Антоном и Готлибом что-то оживленно обсуждали, наверное, богословские вопросы, очень уж обстановка располагала.

— Вас, значит, Иваном зовут? — со всей любезностью спросил Шульгин у Буданцева.

— Совершенно верно. Куда это вы моих людей отправили?

— Не отправил, а попросил подождать завершения разговора с вами. У меня есть несколько вопросов, которые лучше задать в более спокойной обстановке. Если вы согласны, присоединяйтесь к своим товарищам и ждите моего возращения. Если нет — не смею задерживать.

— Меня или всех?

— Конечно, всех. Вы — свободные люди, сами за себя отвечаете…

Буданцев, сообразив, что операция продолжается, мельком взглянул на Готлиба. Тот изображал полное безразличие.

— Пожалуй, можно и поговорить. Но оружие сдавать не будем, и разговаривать не в вашей миссии, в другом месте…

— Дело хозяйское, однако ваши предосторожности напрасны. Я — человек слова, а имел бы враждебные намерения… После всего случившегося вашей судьбой не станет интересоваться никто, стоит мне сейчас товарищу полковнику кивнуть…

— Что да, то да… Да ладно, где наша не пропадала. — Буданцев улыбнулся залихватски, небрежным движением отдал честь всем сразу, пошел к выступу цоколя первого этажа, где сгруппировались десантники.

— Ну а вы, господин, каким образом оказались на этом поле скорби и славы? — спросил Шестаков у Готлиба. — Только не говорите, как персонаж Джерома, что случайно вышли на улицу слишком рано… Представьтесь, чего уж теперь… В любом случае, вы сражались на нашей стороне, и это зачтется… Паспорт у вас, скорее всего, дипломатический? Или работаете под вольного стрелка?

— Под вольного стрелка с дипломатическим паспортом. — Немец и от Шестакова не стал скрывать знания языка, хотя протокол, раз уж назвался дипломатом, требовал иного. — Мне кажется, вместе с нашим бывшим соотечественником повоевали мы неплохо. Только вот ума не приложу, что вы с пленными делать будете? Передовая марксистская биология не призна́ет их существования. Академик Павлов умер, достойных учеников у него не осталось, в НКВД подходящих специалистов наверняка нет…