Варан - Марина и Сергей Дяченко Страница 82

К самой обочине подобралась шерстистая тварь на низких ногах, с плоской головой и красными искорками глаз. Варан замахнулся палкой. Тварь исчезла.

Варан улыбнулся, думая о своем. Какие глупости; встретившись с бродягой, он заживет заново. Закончится этот тягучий кошмар, который он привык считать счастьем, — дорога и погоня, ночевки всякий раз на новом месте, жизнь, на которую он сам себя обрек и, надо признаться, обрек с удовольствием…

«Не бросай меня, — говорила Нила. — Не ходи, ты все равно ничего не найдешь… Ты никогда не будешь счастливым, не ходи…»

В щели между кронами над головой горели звезды — не такие ослепительные, как на севере, но все-таки очень яркие. Варан вспомнил Нилу, вернее, вспомнил воспоминание о воспоминании о Ниле. Девочки, когда-то целовавшей его в пещере, полной сухих водорослей, с тайными знаками на потолке — той девочки больше не было, время съело ее, как поглощало и продолжает поглощать минуту за минутой, блики солнца на поверхности воды, влюбленность, смех, чью-то молодость… Время съело и воспоминания о ней. И оттого, что в семье веселого парня из лесной деревушки родится мальчик, возможно маг, — от этого Нила не вернется, и никто не вспомнит ее заново. Даже Варан.

Он ускорил шаг. Дыхание сбивалось — все-таки он уже не так вынослив, как раньше. Наверное, лучше не думать о таком — трава ведь не думает, что придет осень, а за ней зима. Наверное, это Подорожник накануне смерти отравил Варана желаниями о странном, неестественными мыслями — может быть, если бы не маг, жить бы Варану на Круглом Клыке, плодить детей и внуков, счастливо отрабатывать сезоны, покупать дерево у плотовщиков…

Он остановился. На коре сосны, стоящей у самой дороги, была зарубка. Варан прижался к дереву лицом, влип в смолу краешком бороды, вдохнул запах дерева, как вдыхал в детстве запах свежих досок…

Две плоскоголовые твари с красными глазами вынырнули ниоткуда. Варан взмахнул палкой — одно из существ взревело неожиданно низко и убралось в темноту, прихрамывая, другое исчезло минутой позже — напоследок обдав Варана ненавидящим взглядом.

На коре дерева, в смоле, остались седые волоски из его бороды.

Он огляделся. Белые и синие искорки глаз поблескивали далеко в темноте, красных среди них не было. Он поднял повыше фонарь и двинулся дальше, помахивая палкой, пугая разбегающиеся от стволов тени, думая о своем.

…Напрасно и несправедливо обвинять во всем Подорожника. Он, Варан, четырнадцати лет от роду почти ушел с плотогонами, и попал бы, наверное, в рабство, и погиб, не дожив до старости, если бы отец не поднял на ноги всю общину… Он всегда любил свои желания сильнее, чем отца, мать и Нилу. И вот одно из них — самое главное — должно вот-вот исполниться.

Истекают последние часы — Варан увидит Бродячую Искру. Близится рассвет…

Три плоскоголовые твари кинулись с трех сторон. Варан, ни о чем не думая, саданул первую фонарем по голове, потом прижался спиной к дереву и заработал палкой; рукав его куртки — «шкуру» он давно продал, встречая весну и теплые земли, — рукав затрещал, когти зацепили руку. Варан взвыл, выхватил нож и ударил в шею того, кто висел у него на плечах. Палка глухо встретилась с чьим-то брюхом…

Разбитый фонарь погас.

На рассвете он вошел в поселок Опуша — вошел потрепанный, провонявший кровью, с перетянутой жгутом рукой, но в остальном целый и настроенный решительно. Гостиница оказалась именно там, где ей надлежало быть, — на берегу реки напротив моста. Варан постучал, и ему сразу же открыли.

Захлопотали служанки — старая и молодая. Принесли теплой воды, бинтов, еды и питья; принимать гостей здесь умели и любили.

— Через лес? Ночью?! Ах, Император свидетель, вас же могли загрызть тошаки…

— Кто?

Служанки принялись объяснять, и Варан узнал много нового о жизни и повадках своих ночных обидчиков. Выяснилось, что на когтях тошаков всегда полным-полно заразы, поэтому Варана заставили выпить чуть ли не бутыль горького противоядия — оно же средство от воспалений. Прошло полчаса от момента, когда он переступил порог; из уголка обеденного зала, где Варана лечили и потчевали, видна была входная дверь. Никто не вошел. Никто не вышел.

— Вчера у вас остановился постоялец, — сказал Варан, наконец справившись с необъяснимой дрожью, с внезапным страхом. — Вечером… Пришел из Новолесок, ну, где живет кум вашего хозяина…

Служанки переглянулись.

— Вчера? — задумчиво сказала старая. — Вчера у нас никто вроде не вселялся. А?

И посмотрела на молодую. Та решительно покачала головой:

— Вчера, добрый человек, только съехал один поутру… такой старичок приветливый. За номер платить не стал, всю ночь вот здесь просидел, внизу, пиво потягивал… А утром съехал. А вселяться — нет, не было, чтобы вчера…

— Так тот и был, который привет передал от хозяйского кума! — вдруг вспомнила старая. — Он позавчера пришел, а вчера поутру съехал, ты, верно, о нем спрашиваешь?

— Нет, — сказал Варан. — Вы перепутали. Тот, о ком я говорю, вчера только утром вышел из Новолесок и подался к вам. Если вчера он был еще в Новолесках, как он мог быть и у вас тоже?

Служанки переглянулись, на этот раз уныло.

— Не можем мы знать, добрый человек, — строго сказала старая. — У хозяина спросите, если нам не верите. Наше дело такое — подай-прибери, а отчетов мы не держим…

И обе удалились, обиженные.

Хозяин, поначалу глядевший кисло, сильно приободрился при виде императорских радужных купюр. Бережно спрятал десятку в нательный пояс:

— Да, от кума мне привет был, как раз позавчера вечером. Старичок, видно, в деньгах стеснение испытывал, я хотел его бесплатно поселить — ну, все же от кума… Но он не захотел. Всю ночь сидел, пил, прямо как молодой — глаз не сомкнул… А утром встал и ушел, бодренький — аж завидно. Да, вчера и ушел, ровно сутки назад. Куда?

Хозяин призадумался.

— За реку. Точно, за реку. Еще спрашивал, какая плата на мосту… А за рекой одна хорошая дорога — на Ровенки, туда мы девку свою в прошлом году замуж выдали. Славный городишко, и дороги каменные. Туда и ушел…

Ни о чем не думая, Варан заплатил за комнату и за обед. Поднялся к себе, упал на скрипучую кровать — и заснул без снов до следующего утра.

* * *

У него оставалась еще слабая надежда, что ошиблись юные обитатели Новолесок. Что суета строительства перепутала в их головах дни и ночи, и «вчера» казалось им таким же близким, как «сегодня».

На другой день после полудня он прибыл в «славный городишко» Ровенки и отыскал след бродяги в доме скучающей вдовы, о которой соседи говорили, что она «сказками кормится». Вдова в самом деле охотно пускала на ночлег бродяг — затем, чтобы они развлекали ее историями о своих похождениях. Варан был вне конкуренции — вдова охала и ахала, слушая об Огненной земле, уставленной конусами вулканов и накрытой тучами пепла, среди которых висят расписные шары, надутые горячим воздухом. На закате там небо бордового цвета, силуэты вулканов — темно-синие, шары — разноцветные; земля то и дело трясется, проваливаясь трещинами, и население целых поселков спасается в воздухе — в корзинах огромных шаров…