Король пиратов - Роберт Энтони Сальваторе Страница 81

Человек с трудом перевел дыхание.

— Ты слышишь меня? — спросил дворф и энергично встряхнул парня.

Хоть он и держал свою жертву только одной рукой, бедняга ничего не мог поделать.

Он бессмысленно кивнул, и дворф бросил его на землю.

— Теперь уползай отсюда, парень. А если надумаешь приползти еще раз, не забудь принести присягу Кораблю Ретнора.

— Да, да, да, — залепетал тот, а дворф спокойно, словно ничего не произошло, повернулся и зашагал прочь по темному переулку, на ходу убирая свое страшное оружие в специальные чехлы, висевшие на спине.

* * *

— Ты слишком увлекся, — сказал дворфу Кенсидан немного погодя.

— Тогда увеличь мне плату.

Кенсидан сдержанно ухмыльнулся:

— Я же тебе говорил, чтобы ты никого не убивал.

— А я еще раз повторяю: если они пускают в ход сталь, я пускаю кровь, — ответил дворф.

Кенсидан, все еще усмехаясь, примирительно махнул рукой.

— Они впадают в отчаяние, — сказал дворф. — В большинстве домов Кораблей Таэрла и Барама все время не хватает еды.

— Хорошо. Интересно, как теперь они будут относиться к капитану Дюдермонту?

— Губернатору, ты хотел сказать.

Кенсидан закатил глаза.

— Твой приятель Сульджак живет немного лучше, чем эти двое, — продолжал дворф. — Если ему послать еще немного провианта в придачу к тому, что он получает от Дюдермонта, он мог бы выкарабкаться, как и вы с Куртом.

— Очень проницательное наблюдение, — саркастически заметил Кенсидан.

— Я играл в политику задолго до того, как отец твоего отца сделал свой первый вздох, — ответил дворф.

— Тогда ты должен понимать, что не в моих интересах продвигать Сульджака к новым вершинам и достижениям.

Дворф с любопытством взглянул на Кенсидана:

— Ты оставляешь его возле Дюдермонта в качестве своего агента.

Кенсидан кивнул.

— Но он все принимает близко к сердцу, — предупредил его дворф.

— Мой отец потратил годы, защищая Сульджака, чаще всего от него самого, — сказал Кенсидан. — Пора ему доказать, что наши усилия того стоили. Если он не сумеет понять, что от него требуется, он лишится нашей помощи.

— Ты мог бы ему и сказать.

— Ага, а заодно Таэрлу и Бараму. Нет, я не думаю, что это хорошая мысль.

— И как сильно ты намерен на них давить? — спросил дворф. — Дюдермонт еще пользуется немалым влиянием, и если эти двое к нему переметнутся…

— Барам всей душой ненавидит Дюдермонта, — опроверг Кенсидан опасения дворфа. — А я рассчитываю на твое суждение об уровне недовольства жителей. Нам надо переманить у них часть людей, но ровно столько, чтобы они знали свое место, когда начнут летать стрелы. Не в моих интересах ослаблять их силы до полного истощения или заставлять бросаться к Дюдермонту ради спасения своих жизней.

Дворф кивнул.

— И больше никаких убийств, — предупредил его Кенсидан. — Выгоняй нахлебников или указывай им путь к сытой жизни. Разбей пару носов. Но больше не убивай.

Дворф хлопнул себя ладонями по бедрам, выражая недовольство таким строгим ограничением.

— На твою долю драк хватит, когда Дюдермонт сделает свой шаг, — пообещал Кенсидан.

— Одни обещания, и никаких сражений, — вздохнул дворф.

— Скоро наступит весна, — сказал Кенсидан. Мы продержали Лускан на плаву в эту зиму, но город на грани голода. И когда ранней весной в Лускан не придут корабли и караваны, жители разбегутся от своего доброго капит… губернатора. Его обещания будут такими же пустыми, как животы его подданных. Из спасителя он превратится в обманщика, в огонь, который не греет в канун долгой зимы.

Вот так проходила долгая зимняя ночь Лускана. Припасы поступали из Корабля Ретнора на Охранный остров к Курту, к Сульджаку и понемногу даже на северный берег реки, в новый губернаторский дворец Дюдермонта, перестроенный из гостиницы «Красный дракон». Те небольшие излишки, что оставались у Дюдермонта, распределялись между двумя оставшимися верховными капитанами и мирабарцами, служащими в лусканской гвардии. С течением времени Сульджак по наущению Кенсидана все больше и больше времени проводил с Дюдермонтом. Несколько кораблей, оставшихся на зиму в порту, получали продовольствие от Курта, поскольку Кенсидан уступил ему контроль над гаванью.

Самые холодные месяцы уже прошли, и зима не пощадила полуразрушенный город. Люди со слезящимися от слабости глазами и пустыми желудками наблюдали за прибавлением светлого времени, но были слишком голодны, чтобы надеяться на скорое избавление.

* * *

— Я не буду этого делать, — сказал Мэймун, и Курт удивленно моргнул.

— Десяток хорошо нагруженных и плохо охраняемых кораблей, — сказал Верховный Капитан. — Чего еще может желать пират?

— В них нуждается Лускан, — ответил Мэймун. — Твои люди пристойно пережили зиму, но за пределами острова…

— Твой экипаж не голодал.

Мэймун вздохнул. По правде говоря, Курт неплохо позаботился о мужчинах и женщинах, оставшихся на борту «Тройной удачи».

— Ты собираешься свергнуть власть Дюдермонта, — догадался сообразительный капитан. — Но лусканцы с надеждой смотрят на юг, ожидая продовольствия и зерна, чтобы засеять свои поля. В городе не хватает еды, чтобы поддерживать жизнь всех его обитателей, хотя их и так осталась только половина.

— Лускан не крестьянская ферма.

— Тогда что? — спросил Мэймун, уже зная ответ.

Курт и Кенсидан решили превратить город в свободный порт, торговый центр, где никто не задавал бы лишних вопросов, где пираты держали бы ответ только перед другими пиратами, где грабители могли бы сбывать добычу и прятать пленников в ожидании выкупа. Мэймун понимал, что этой зимой что-то произошло, что-то слегка изменилось. До прихода зимних штормов два капитана-заговорщика были более сдержанны в своих амбициях. По первоначальному плану Дюдермонт должен был править Лусканом, а они собирались найти к нему подход.

Теперь они захотели полностью прибрать город к рукам.

— Я не буду этого делать, — повторил молодой пират. — Я не могу так наказывать лусканцев ради чего бы то ни было.

Курт мрачно посмотрел на него, и на мгновение Мэймуну показалось, что к выходу ему придется пробиваться с боем.

— Ты слишком далеко зашел в своих предположениях и допущениях, — сказал Курт. — Дюдермонт получил Лускан, и нас это вполне устраивает.

Мэймун тотчас почувствовал ложь, но постарался не подавать виду.

— Продовольствие из Глубоководья все равно попадет в город, но придет оно не через губернаторский дворец, а через Охранный остров, — объяснил Курт. — А идущие по суше караваны принадлежат не Дюдермонту, а Кенсидану. Люди Лускана будут нам благодарны. И Дюдермонт будет благодарен, если мы не наделаем глупостей. Я думал, ты умнее.