Снежака, дочь Платона - Юрис Осиповс Страница 81

Аутисиус промолчал, так как не верил в то, что боги помогают или мешают людям.

— Благодарю. Думаю, в следующий раз боги отвернуться от англосаксов и Громнира. Могу даже тебе это обещать. Мы ждали лишь тебя. Мы выступаем, как только мои люди оденутся. Мои галльские всадники уже покинули лагерь, и мы последуем за ними через час.

— Но ведь нам придется идти ночью? — удивился Грум.

— Да, и к тому же под дождем. Неприятная предстоит прогулка, к тому же идти предстоит всю ночь. Извини, что не смогу предоставить тебе возможность отдохнуть, но я надеялся, что ты появишься быстрее. Сообщи своим людям, что мы вскоре выступаем. Или они могут остаться в лагере. Палатки мы оставим здесь же под небольшой охраной, и они смогут с удобствами расположиться в лагере.

— Ты собираешься напасть на англосаксов ночью, — догадался Грум.

— Да. Вряд ли Громнир ожидает подобное. Согласен, что моросящий дождь и ночная темнота не самые лучшие условия для перехода и сражения, но в Британии слишком часто идут дожди, приходится привыкать к подобной погоде. Ты так не считаешь?

Ночной переход остался позади, и Грум с удовольствием слез с коня. К его удивлению легионеры передвигались молча, и среди их рядов не слышно было ни жалоб, ни ворчания. Двадцать шесть сотен солдат не могут не производить шума, но они передвигались так тихо, как только это было возможно. Из опушки леса сотни глаз наблюдали за лагерем англосаксов. Дисциплина, привитая легионерам Аутисиусом, заставляла их молчать и производить как можно меньше движений в ожидании приказа.

Англосаксы остановились на пшеничном поле. Где-то должен был находиться разоренный дом хозяина этого поля, но Грум не мог его разглядеть. Рядом с ним стоял Аутисиус. Римлянин проделал путь по лесу пешком, как и остальные легионеры. Но римлянин был невозмутим и ничуть не выглядел усталым или не выспавшимся. Стройный, с прямой спиной, он внимательным взглядом всматривался в лагерь англосаксов. Часовые, выставленные Громниром, стояли лишь у границы лагеря и не замечали пока легионеров. Дождь продолжал моросить, и часовые кутались в плащи и клевали носами. Большинство из них спали, не обращая внимание на происходящее вокруг.

— Чего мы ждем? — шепотом спросил Грум у Аутисиуса. Единственный из всего легиона он проделал путь верхом, но Груму казалось, что он устал больше, чем любой из легионеров. Глаза короля слипались, и ему отчаянно хотелось вздремнуть. Последние дни Грум провел почти без сна, мучимый угрызениями за проигранное сражение. В кошмарах вновь и вновь переживая поединок с Громниром, который определил исход сражения. При мысли о Громнире Молотобойца охватывала ярость, прогоняющая усталость, и он чувствовал жажду крови и битвы.

— Не беспокойся, король. Мы атакуем, когда придет время.

Грум помялся на месте и сжал рукоять меча. Король не носил ни кольчуги, ни панциря, но держал в руках небольшой щит, а на его голове красовался украшенный золотом шлем. Молотобоец собирался принять участие в сражении, хотя Аутисиус и пытался его отговорить. В конце концов, римлянин согласился, но велел королю держаться поблизости и не бросаться в бой впереди войска. Становилось все светлее, хотя небо и покрывали темные облака. Грум потер рукой глаза, чтобы прочистить взор. Он позавидовал Аутисиусу, немигающий взгляд которого был устремлен прямо вперед, неотрывно наблюдая за лагерем англосаксов.

— Скоро начнется рассвет и они заметят нас, — поторопил римлянина Грум.

— Еще не время, — ответил римлянин, даже не взглянув на короля. Его раздражало присутствие Грума, и он пожалел, что не настоял на том, чтобы король остался в лагере, как это сделали его люди.

В лагере англосаксов начался шум. Грум с удивлением услышал звуки схватки, идущие с другой стороны лагеря. Англосаксы начали просыпаться и хвататься за оружие. Небольшие толпы устремлялись в противоположную сторону от легиона.

— Что происходит? — спросил Грум, но римлянин не обратил на него внимания.

— Шагом вперед строимся в квадрат! — офицеры легиона передали дальше приказ Аутисиуса, и легионеры вышли из-за деревьев. Грум ожидал, что легионеры с воплями атакуют англосаксов, но к его удивлению они продолжали хранить молчание. Не переходя даже на бег, они выходили из леса, на ходу занимая свое место в строю. Сотни раз проделав подобное на многодневной муштре, они безошибочно занимали свое место в строю. Легионеры сомкнули перед собой щиты, и первый ряд ощетинился длинными копьями. Идущие позади вытащили короткие мечи и сомкнули ряды. Англосаксы все еще не замечали легионеров, отвлекаясь на атаку с другой стороны. Аутисиус приказал ускорить шаг, и легионеры перешли на медленный бег. Земля начала подрагивать от равномерного топота сотен ног пехотинцев. До лагеря англосаксов оставалось чуть больше сотни шагов, когда их, наконец, заметили. В лагере англосаксов началась паника, когда они заметили солдат легиона. Некоторые из англосаксов пытались бежать, другие смело бросились навстречу легиону, а третьи замерли на месте, не зная, что предпринять. Легионеры смяли пытавшихся остановить их англосаксов, насадив их на копья, как свиней. Вожди отдали приказ атаковать, и англосаксы, пытаясь себя подбодрить, разразились криками ярости. Легионеры, даже не замедлив шаг, смяли первых противников. Длинные копья и сомкнутые щиты давали им преимущество перед неорганизованными англосаксами. Перед лицом Грума мелькнуло оскаленное в звериной ярости лицо. Он отразил удар копья щитом и ответным ударом развалил противника надвое. Ему пришлось приноровить свой шаг к скорости, легионеров идущих в ногу. Раздались звуки схватки. Крики, лязг стали и стоны раненых и умирающих. Все больше англосаксов набрасывалось на легионеров, и вскоре битва кипела уже по всему периметру.

На другой стороне лагеря Громнир Смелый наблюдал за отступлением кавалерии. Еще до наступления рассвета, скрытые ночной темнотой и моросящим дождем, галлы напали на сонный лагерь англосаксов. Часовые заметили всадников лишь в последние мгновения. Они закричали, предупреждая людей, но было уже слишком поздно. Галлы уже были в лагере и топтали спящих лошадьми. Некоторые всадники имели при себе пики и пронзали на скаку просыпающихся англосаксов. Длинные мечи рубили тех, кто пытался сопротивляться. Еще не окончательно проснувшись, юты не успели натянуть доспехи и сражались рядом с англосаксами в одних рубахах. Мокрая земля, в которой увязали копыта коней, не дала галлам пронестись по лагерю подобно урагану смерти, что спасло многих воинов.

Громнир, схватив топор и щит, ругался и пинками гнал своих людей навстречу галлам. Ярл ожидал, что, заметив его, галлы набросятся на него, чтобы убить вожака, но к его удивлению, галлы начали разворачивать своих лошадей. Въехав в лагерь на сотню шагов, они развернули лошадей, и, разделившись, промчались по периметру лагеря, зарубив по пути всех, кто пытался им сопротивляться. Громнир собрал вокруг себя людей и побежал на галльских всадников, но они еще раз развернули лошадей, в этот раз отступая. Громнир с удивлением наблюдал за отступлением галлов. Отставив позади себя несколько сотен зарубленных и растоптанных тел, они отступили. Пешие англосаксы не могли угнаться за всадниками, и Громнир в бешенстве наблюдал, как галлы уходят. Громнир даже не успел пустить в ход свой топор.